Животный пир - Татьяна Майстери

Глава 1

«Каждый из нас вынужден жить в той реальности, которую он сам для себя выбрал. Трагедия состоит в том, что почти никто не делает этот выбор осознанно, поэтому и реальность нередко получается та еще…»

Макс Фрай

Собственность – обман. Никто ничем не владеет. Когда Вы умрёте, всё останется здесь.

Джордж Карлин

– Кажется, это последняя.

Вступив за порог нового дома, на новый бетонный пол с бежевым ламинатом, я поставила тяжёлую большую коробку с барахлом на пол, обращаясь к стоящим в коридоре родителям. Мама развернулась и ушла на кухню, и уже разбирала мешки с посудой, выставляя всё в новый, пока что непривычный кухонный гарнитур. Папа стоял в коридоре и не знал, с чего начать ему. Он оглядывался по сторонам и размахивал руками, пребывая в полнейшем ужасе. Папа любил во всём чёткость и расчёт, чтобы заранее знать, что ему делать, когда и как.

– Милая, разбери пока свои вещи. Твоя комната наверху, напротив лестницы, – крикнула мне мама с кухни.

Я стала копаться в стоящих в коридоре мешках и коробках, чтобы понять, где лежат мои вещи. Найдя нужный мне ящик, я подхватила его на руки и понесла в свою новую комнату. Туда вела широкая деревянная лестница, покрытая лаком, по которой я быстро взлетела и ногой открыла нужную мне дверь.

В чистой, просторной комнате стояла широкая кровать с новым постельным бельём, на полу перед кроватью лежал чёрный, с густым длинным ворсом, ковёр. Мама точно знала, что мне нравится, и я оценила её старания. Вся комната была выполнена в чёрно-серых тонах: стол из тёмного дерева в углу, чёрная лампа на нём и кожаное  крутящееся кресло рядом. Гардероб у стены был серым, как и настенные шкафчики около стола. Больше всего мне понравилось окно возле кровати, напротив входа. На нём не было занавесок, – я их не люблю, – зато над ним были вполне удобные жалюзи. Это я тоже оценила, спасибо маме. Они с папой вполне нормально принимали мой юношеский максимализм, рвение к тёмному цвету, саркастическим "мрачным" мыслям и, в принципе, ко всему тёмному. В коробке, которую я всё ещё держала в руках, осматривая своё новое логово, также были чёрные вещи.

Поставив коробку на пол, я стала аккуратно складывать всё в новый шкаф. Это было не сложно, потому я быстро справилась и, прежде чем пойти к родителям за новым заданием, не удержалась и выглянула в окно. Оно у меня выходило на дом наших соседей через дорогу, на окно напротив моего. Сейчас оно было закрыто бежевыми жалюзи, оно и понятно, приехали мы с родителями довольно рано, сейчас было часов семь утра. Соседи ещё спали – значит не жаворонки. Это уже хорошо, никто не будет будить по утрам громкими криками, шумом газонокосилки или треллью дрели.

Наконец, я вышла из своей комнаты и спустилась к родителям. Папа всё-таки нашёл себе занятие и  сейчас разбирал их с мамой одежду в их спальне, которая была на первом этаже. На втором этаже дома находилась лишь моя комната и вторая ванная, тоже моя.

– Я разобрала свои вещи. Чем ещё помочь? – спрашивала я у мамы, пока та, стоя ко мне спиной, аккуратно составляла тарелки в настенный шкаф, до которого еле дотягивалась.

Так уж вышло, мы с мамой были почти одного роста – сто шестьдесят сантиметров, и очень хорошо друг друга понимали, когда приходилось тянуться изо всех сил, вставая на цыпочки, чтобы достать что-то из шкафа или, наоборот, положить.

– Разбери, пожалуйста, мешок со статуэтками.

Под «статуэтками» мама имела в виду всякие фотографии в рамочках, сувениры, картины, фигурки и другое барахло, которое было раскидано у нас по всему прошлому дому. Мама вдруг решила привезти их все сюда, это ведь «память».

Найдя тот самый мешок, я принялась ходить по дому и расставлять каждую вещь туда, куда мне хотелось. Если маме не понравится, потом переставит.

С этой работой я справилась через час, так как каждую картину и фотографию надо было вешать на стены, что мы с папой и делали, каждую статуэтку ставить на подходящее ей по интерьеру место, каждую безделушку ставить в правильное расположение и т. д.

– Кажется, всё, – сказали мы с папой маме через два часа, когда я помогла ему разобрать вещи. Мама удовлетворительно кивнула, поцеловала каждого из нас в макушку и отпустила «в свободное плавание».

– Не хочешь прогуляться по новому городку? – предложила мама после того, как мы поужинали. Я утвердительно кивнула.

До этого я сидела в своей комнате и скучала, а тут предоставилась возможность хоть куда-то выбраться.

БлЭкРидл я видела лишь из-за стекла машины, и то – не полностью. Но мне городок понравился. Уютные улочки были чистыми, без валяющегося на них мусора, не пустые – на них росло множество деревьев, которые сейчас были белыми, с пушистыми хлопьями снега на ветках. Были видно, что со своим городом жители обращались с любовью, и это радовало глаз. Я бы хотела погулять по этому городку и осмотреть его окрестности.

– Только не заблудись, если что – звони, хорошо? – обеспокоенно смотрела на меня мама, и я ей кивнула, улыбнувшись. Папа молча смотрел на меня, взглядом упрашивая остаться дома.

– Дать тебе перцовый баллончик? – неожиданно предложил он, и я чуть не рассмеялась в голос.

– Дилан! – упрекнула папу мама с возмущением.

– Всё в порядке пап, не переживай, я сама смогу за себя постоять, – улыбнувшись, я встала из-за стола и обняла обоих родителей.

Вышла на улицу в чём была, лишь накинув куртку. Впрочем, я была одета как обычно: чёрные шнурованные ботинки с высокой подошвой, чёрные джинсы со множеством карманов, замков и цепью, свисающей от ширинки к бедру, в чёрной футболке с надписью «Very crazy» и черной куртке до колен. Шапки на мне не было, я их не любила и предпочитала, чтобы мои каштановые с красными концами волосы трепал ветер.

Я вышла из своего нового двора и пошла, куда глаза глядят. Приятный прохладный ветер ласкал мою разгорячённую кожу, снег падал мне на волосы и на ресницы, быстро тая. Натянув на голову капюшон, я продолжала брести куда-то, стараясь всё же запоминать дорогу, чтобы потом вернутся обратно. Из-за облаков еле выглядывало солнце, всё дальше уходя за горизонт и всё меньше освещая город. В окнах домов одна за другой загорались лампочки.

Наконец, заметив какой-то шум, я перестала разглядывать дома и восхищаться прогулкой, остановилась и посмотрела в сторону. В чьём-то дворе стояли два парня, оба в капюшонах, поэтому их лиц я рассмотреть не могла. Они громко о чём-то спорили.

– Либо Акулы закрывают пасти, сидят тихо и неподвижно, либо Волки разорвут вас в клочья, и вам придётся убраться из города. Навсегда. Каждому, – грубо сказал один из парней другому.

– Акулы не станут сидеть неподвижно! Мы требуем войны. И точка. И вам несладко придётся, – в темноте вечера я ничего не видела, но по голосу было понятно, что парень самодовольно ухмылялся другому.