Ты мое счастье - Ронда Грей

1

Жизнь никогда не идет так, как ты этого желаешь, думала Мэйбл, глядя через иллюминатор на небоскребы Чикаго.

Агата и Питер были счастливы, и им было ради чего жить. На глаза навернулись слезы, и Мэйбл порылась в сумочке, ища бумажную салфетку. Ты не должна больше плакать, приказала она себе. Ты и так уже отплакалась на целую жизнь вперед.

Она никак не могла смириться с той мыслью, что ее сестра-красавица погибла и что никогда уже не увидит ни ее, ни Питера.

Голос командира экипажа прервал ее размышления. Прозвучало сообщение, что самолет скоро приземлится и что местное время пять тридцать вечера…

Мэйбл страшно разнервничалась, как только подумала, что сейчас снова увидит Фреда Гринвуда.

Прошло пять лет после их последнего свидания, а казалось, что миновала целая вечность. Ей потребовалось много времени, чтобы преодолеть то паническое настроение, которое он посеял у нее в душе. Даже сейчас, в самое неподходящее время, она обнаружила, что думает о Фреде и о том, как он ее одурачил.

Самолет коснулся земли, и долгий перелет из Лондона в Чикаго наконец завершился. Мэйбл подождала, пока пассажиры, собрав вещи, направились к выходу, и только тогда отстегнула ремень. Потом раскрыла сумочку, вынула пудреницу и посмотрела в зеркальце. От бессонницы у нее под глазами пролегли тени, а лицо сильно побледнело. Тяжело вздохнув, Мэйбл подкрасила темно-розовой помадой губы, а потом чуть-чуть взбила свои длинные белокурые волосы. Она собиралась предстать перед очами Фреда совершенно спокойной.

Мэйбл удивилась, когда он написал ей и предложил остановиться у него, и еще больше она изумилась, когда он пообещал встретить ее в аэропорту.

Вначале Мэйбл хотела отказаться от обоих его предложений. Ей претила мысль о том, что придется проводить какое-то время в обществе этого неприятного ей человека. И только подумав о детях, она написала ему письмо и согласилась.

Бедняжки Лора и Салли, подумала она и больно прикусила губу, вспомнив близняшек. Откровенно говоря, только мысль о детях позволяла Мэйбл сохранять присутствие духа. У нее было твердое намерение увезти их домой в Англию. Дети нуждались в ней, и она их не оставит.

Наконец с решительным выражением Мэйбл торопливо поднялась с кресла. Ей придется встретиться с Фредом Гринвудом и при этом забыть их собственную печальную историю.

Иммиграционная служба бесконечно долго проверяла ее документы. Даже теперь, когда ей не нужна виза для посещения Штатов, власти интересовались, зачем она приехала, и особенно тем, когда собирается выехать из страны.

Мэйбл радовалась тому, что по совету Элвина заранее забронировала билет на обратный рейс. Она всегда сможет вписать имена детей в свой билет, но, конечно, вначале все выяснит с Фредом.

Сердце у Мэйбл сильно забилось, когда она, взяв сумку, проходила таможенный досмотр. Ее глаза искали знакомое лицо в целом море людей, ожидавших по другую сторону барьера. Пока что она никого не узнала и забеспокоилась: неужели Фред все же не пожелал встретить ее?

Мэйбл, толкая тележку с поклажей, решительно направилась через толпу встречающих к телефонной будке. Я не собираюсь, ожидая его, долго топтаться здесь, подумала она. Если уж он не явился вовремя, я сама позабочусь о себе. Но тут же Мэйбл увидела Фреда. Он стоял, прислонившись к барьеру, и внимательно наблюдал за ней. Ей показалось, что на секунду сердце замерло у нее в груди и они остались единственными живыми людьми на всей планете. Толпа вокруг них, движение и шум как бы исчезли, когда она заглянула в эти темные, волнующие ее глаза.

Фред выглядел совсем иначе, чем прежде, но все же оставался таким же до боли знакомым. От этого сердце у Мэйбл сильно защемило. Он все еще сохранил остатки своей грубоватой красоты, только теперь в его темных волосах, на висках, серебрилась седина. И одет он был не в потертые джинсы, а в строгий темный костюм. В его облике все напоминало, что это преуспевающий адвокат.

Фред не поспешил к ней навстречу, а с какой-то ленцой медленно оглядел сначала ее туфли на высоких каблуках, а потом темно-синий костюм, который облегал прелестную фигурку, и только потом остановил свой взгляд на лице.

К большому неудовольствию, Мэйбл почувствовала, что краснеет, а Фред заулыбался, заметив это, и только тогда двинулся в ее сторону.

— Привет, Мэб, давненько мы не виделись, — протяжно произнес он своим бархатным голосом, который она так хорошо помнила.

Мэйбл прикусила язык, едва не сказав: «Недостаточно давно».

— Да, действительно… Ты совсем не изменился.

Вот и все, о чем она успела подумать, и сказала-то не совсем правду. Теперь она поняла, что он изменился, и дело не только в серебристых нитях, появившихся в его волосах. Человек, которого раньше знала Мэйбл, был добродушен и доступен, а нынешний Фред казался ей неприступно суровым и крутым. Над ним как бы витал ореол властолюбия.

Мэйбл предположила, что стремительный взлет в карьере прибавил резкости и непреклонности чертам его лица. Действительно, Фред за последние несколько лет добился того, чего многие не могут достичь за всю свою жизнь. Нельзя попасть в самые верхи общества, не обладая жестокой решимостью.

Его губы скривились, и он произнес:

— Не уверен, должен ли я воспринять это как комплимент.

— Прими это как простую констатацию факта, — сказала Мэйбл, пожав плечами.

Она прекрасно знала, что он до сих пор помнит те довольно резкие слова, которые она бросила ему в лицо при их последней встрече.

— Послушай, я вовсе не хочу затруднять тебя, — стремительно продолжила она. — Если ты считаешь, что мне лучше остановиться в отеле, я поживу там, пока мы не приведем в порядок все дела.

Мэйбл старалась говорить деловитым тоном, но у нее получалось довольно колюче, что можно понять: ведь она была напряжена и взволнована в этой необычной ситуации.

Фред посмотрел на нее совершенно спокойно:

— Все приведено в порядок, — произнес он тихо, но уверенным тоном. — Я обо всем договорился. Похороны завтра.

От этих слов Мэйбл охватил озноб. Фред подхватил ее сумку и зашагал в сторону автостоянки. Мэйбл последовала за ним.

— Ну как? — Фред остановился рядом с серебристо-голубым «понтиаком» и положил ее вещи в багажник. — Хорошо долетела?

— Отлично, — сказала она.

По правде говоря, Мэйбл не обратила внимания на перелет в Америку: всю дорогу ее голова была занята мыслями об Агате, беспокойством о судьбе детей и, разумеется, боязнью снова встретиться с Фредом.

Подождав, пока он усадил ее в машину и запустил двигатель, Мэйбл задала вопрос, который не давал ей покоя:

— Как дети?