На языке любви - Кэтрин Спэнсер

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Даниэлла приехала в больницу Карины Росси вечером, в начале шестого, и девушку сразу же проводили в палату, где лежал ее отец. Солнечный свет майского дня — яркий и бодрящий, как аромат лимона, — прокрался через оконные жалюзи и замер на теле мужчины, неподвижно лежащего на кровати.

Медсестра осторожно коснулась ее плеча:

— Si metta a sedere, синьорина. Сядьте, пожалуйста.

— Спасибо, — не отрывая взгляда от отца, произнесла Даниэлла и опустилась в кожаное кресло у его кровати. — Когда он.., проснется? — спросила она после паузы.

Медсестра, женщина лет сорока, неопределенно пожала плечами.

— Я почти не говорю по-итальянски, — сказала Даниэлла. — Non parlo Italiano. Здесь кто-нибудь знает английский?

Медсестра кивнула и, ободряюще коснувшись ее плеча, бесшумно выскользнула из палаты. Оставшись одна, Даниэлла стала прислушиваться к звукам, издаваемым аппаратом, к которому был подключен ее отец. Тихий шум вентилятора накладывался на ритмичный писк стоящего у кровати компьютера, на экране которого в виде диаграмм отражались функции сердца и головного мозга. Но для девушки эти звуки казались резкими и невыносимыми. Отец оставался абсолютным неподвижным.

— Папа?.. — прошептала она.

С таким же успехом Даниэлла могла разговаривать со стеной. Даже едва заметное подрагивание век сообщило бы девушке о том, что отец знает о ее присутствии, но, увы, он никак не прореагировал. Его руки, неестественно загорелые на белоснежной простыне, были все в трубках, иголках и безжизненно лежали на кровати. Лицо исхудавшее и бледное. И если бы не поднимающаяся и опускающаяся под одеялом грудь, можно было бы подумать, что он мертв.

— Синьорина Блейк, — другая медсестра, старше первой, бесшумно вошла в палату. — Вам что-нибудь нужно?

— Я хотела бы поговорить с врачом, оперировавшим моего отца.

— Сегодня доктора Росси нет в больнице.

— Почему? Мне сказали, что отец получил очень серьезные повреждения. И его состояние критическое.

— Да, но доктор Росси дома: у него выходной день.

— Меня не интересует, какой у него сегодня день! — взорвалась Даниэлла, чувствуя одновременно раздражение, усталость и стыд за то, что она повысила голос на пожилую женщину. Известие о несчастье с отцом ждало ее дома, когда она вернулась из отпуска. Потрясенная тем, что это случилось еще неделю назад, девушка не стала терять времени и вылетела в Италию, чтобы быть рядом с ним. И вот теперь она здесь — и хочет получить ответы на все вопросы! — Позвоните ему и скажите, что мне необходимо с ним поговорить.

— Я свяжусь с его ассистентом…

— Мне нужен человек, который оперировал отца, а не его ассистент. Я хочу узнать о состоянии близкого человека от доктора Росси, а не от его ассистента.

— Доктор Брунелли — очень квалифицированный специалист, к которому вы можете смело обращаться с любыми вопросами, синьорина, — продолжала настаивать медсестра. — Мы не беспокоим доктора Росси, когда он дома. Разве что в случае крайней необходимости.

Благоговение, с которым она произнесла последние слова, ясно говорило о том, что всемогущего доктора Росси здесь считают чуть ли не Господом Богом. Невероятным усилием воли подавив в себе раздражение, Даниэлла как можно спокойнее поинтересовалась:

— А мой отец не подпадает под эту категорию?

— Его состояние сейчас стабильно, синьорина.

Ему обеспечены постоянное наблюдение и уход, не без осуждения в голосе ответила медсестра: женщина была убеждена, что дочь, искренне встревоженная состоянием здоровья своего отца, не стала бы так долго ждать, прежде чем появиться здесь, у его постели. — Если ситуация изменится, доктору Росси немедленно сообщат об этом, и через несколько минут он будет на месте… Я понимаю ваше беспокойство, — теперь ее темные глаза смотрели на девушку с сочувствием. — Но, будьте уверены, здоровье вашего отца никогда еще не находилось в лучших руках. В нашей больнице есть все для эффективного лечения.

Даниэлла была вынуждена согласиться с этим.

Когда она узнала, что ее отца положили в маленькую частную больницу в столь же маленьком городке, находящемся на северо-восточном берегу озера Комо, первым ее желанием было перевести его в Милан или даже в Рим. Там и больницы лучше, и врачи более квалифицированные. Ведь у отца серьезное повреждение головы. Но Даниэлле тогда же сообщили, что ее отец нетранспортабелен. И вот теперь она сама могла судить о достоинствах больницы Карины Росси. Здесь все было безупречно.

— Доктор Росси, очевидно, супруг женщины, в честь которой названа больница? — помолчав, спросила Даниэлла.

— Да, — ответила медсестра. — Она была его женой. Signora Rossi умерла несколько лет назад.

— Замечательно, что о ней осталась такая память.

— Она была удивительной женщиной — очень нежной, очень… — медсестра замолчала, подбирая нужное слово, — comprensiva.., очень доброй.

— А ее муж? Какой он?

— О! — На лице пожилой женщины было написано искреннее восхищение. — Доктор Росси — настоящий профессионал, сострадающий людям в их несчастьях. Он может работать где угодно, при любых условиях и обстоятельствах. Его бы приняли с распростертыми объятиями в любую больницу мира.

Приободренная этой пылкой речью, Даниэлла посмотрела на отца.

— Приятно это сознавать.

Медсестра долгую минуту внимательно рассматривала девушку, а потом ласково сказала:

— Вы очень устали, синьорина. Вам нужно отдохнуть. Вы уже остановились где-нибудь?

— Я планировала остаться здесь, и если папа придет в себя…

— Ваш отец в глубокой коме, моя дорогая. Вряд ли… — женщина замолчала, размышляя, как бы помягче выразиться, и сказала просто:

— Вы можете пробыть здесь много дней, синьорина Блейк. Вам надо набираться сил, чтобы справиться с тем, что ждет вас впереди.

— Мой отец умрет?

Этот неожиданный прямой вопрос привел пожилую медсестру в смятение.

— Нужно надеяться на лучшее, синьорина. Но не мне предсказывать состояние больного… Спросите об этом доктора Росси, когда встретитесь с ним.

— Именно это я и собираюсь сделать, — ответила Даниэлла и безапелляционным тоном добавила: Пока он не ответит на все интересующие меня вопросы, я останусь здесь!

— Как хотите. Я уверена, что вашему отцу приятно присутствие дочери, если, конечно, он чувствует, что вы рядом. Сейчас я принесу подушку, одеяло. Вы голодны?

— Спасибо, если только чашечку кофе…

Время тянулось очень медленно. Краткие визиты ночной медсестры — вот то единственное, что вносило хоть какое-то разнообразие в тоскливые минуты ожидания неизвестно чего. В четвертом часу ночи Даниэлла наконец заснула беспокойным сном и проснулась в восемь утра, когда свет дня уже прокрался в комнату. Незнакомая медсестра заменила ее отцу капельницу и поправила ему одеяло. Заметив, что девушка проснулась, женщина обратилась к ней: