Все может быть - Джейн Грин

От автора

Всей этой книги не хватит, чтобы перечислить имена тех, кого мне хотелось бы поблагодарить.

Спасибо замечательному трио: моему редактору Луизе Мур, литературному агенту Энтони Гоффу и рекламному агенту Анджеле Мартин.

Спасибо Хелен Фрейзер, Тому Уэлдону, Джону Бонду, Питеру Боурону, Софи Кларк, Эми Смитсон и всем сотрудникам издательства «Пингвин» за то, что поддержали меня и превратили процесс работы над книгой в сплошное удовольствие.

Спасибо Донне Поппи, которая исправила все опечатки и великолепно отредактировала два моих романа — «Все может быть» и «Джемайма Дж.».

Спасибо Майклу Монро, — если бы не он, этой книги могло бы и не быть.

И Дэвиду Берку. Просто спасибо.

Спасибо вам.

Ник никогда не смог бы стать Любовью Всей Моей Жизни. Даже я понимала это. Да, я знаю, многие, кто давно и счастливо женаты, говорят, что нельзя понять сразу, подходит он тебе или нет, но я, конечно, понимала. С первого взгляда он казался привлекательным, а его королевское произношение — получше, чем у меня. Но все остальное не так. Все остальное не подходило.

Во-первых, проблема была в деньгах. Моя работа в пиар-конторе, может быть, и не самая высокооплачиваемая в мире, но мне хватает, чтобы платить по счетам и по закладной и время от времени устраивать сеансы шопинг-терапии. Ник же, напротив, не зарабатывал ни пенни. Ну, пожалуй, я слегка преувеличиваю, но, в отличие от других бойфрендов, которые у меня были, он не купался в деньгах. Конечно, материальное благополучие не главное, и я всегда говорю, что не возражаю, если мужчина не в состоянии заплатить за меня, зато я очень даже возражаю, если он не может заплатить сам за себя.

Правда, иногда Ник предлагал разделить счет, но делал это так неохотно, что я испытывала чувство вины. Я отодвигала его руку, просила не делать глупости и доставала кредитку.

Во-вторых, его интерес к политике. Точнее, полное отсутствие такого интереса у меня. Истинное удовольствие для Ника — оживленно, в подробностях обсудить все «за» и «против» нового правительства лейбористов со своими старыми дружками из партии левых, в то время как я умирала от скуки и боялась, что кто-нибудь спросит, за кого я голосовала, и мне придется скрепя сердце признаться, что я за консерваторов, потому что так сказали родители.

Кстати, раз уж мы заговорили о «за» и «против», могу показать список, который я составила вскоре после того, как познакомилась с Ником. Так будет проще. Если я буду сидеть и вспоминать все причины, почему он мне не подходит, это займет целый день, а раз уж есть список, можете прочитать и заодно понять, почему мне так хотелось, чтобы этот человек оказался всего лишь коротким увлечением.

За:

Мне нравится его тело.

У него самые большие и добрые голубые глаза, которые я только видела.

Он очень нежный.

Он потрясающе занимается любовью. (То есть просто невероятно.)

С ним смешно.

Против:

У него нет денег.

Он живет в безобразной комнатушке в Хайгейте.

Он лейборист, интересуется политикой.

Любит пабы и много пива.

Ненавижу его друзей.

Ужасный бабник.

У него аллергия на обязательства.

Говорит, что не готов к серьезным отношениям. (Хотя я тоже не готова.)

Минусов получается куда больше, чем плюсов, и, если честно, минусы намного важнее — я имею в виду, разве можно завести серьезные отношения с тем, чьих друзей не выносишь? Я всю жизнь верила: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Но надо было раньше думать.

В то же время разве можно думать, если человек действительно нравится? И это самое главное. Ник мне нравился. Мне уже несколько лет никто так не нравился, и вообще, когда рядом с ним начинаешь ощущать такое легкое покалывание внизу живота, как-то забываешь о плюсах и минусах, о том, что правильно, а что неправильно, и просто бросаешься в омут головой.

Вам, наверное, интересно, как мы с Ником познакомились? По правде говоря, нашим дорожкам вряд ли суждено было пересечься. Он был одним из знакомых Салли, или Сэл, и я встречала его у нее на вечеринках, что случалось довольно редко, поскольку с Сэл мы тоже виделись нечасто.

С Сэл я раньше работала, но не напрямую. Много лет назад, когда я еще только начинала, в качестве скромного ассистента по связям с общественностью, Сэл — тогда она писала для какого-то журнала — была единственной, кто не относился ко мне как к пустому месту. На этой почве и родилась наша дружба.

Не то чтобы Салли мне не нравилась. Она замечательная девушка, просто другая. То есть не такая, как я. Салли больше похожа на Ника и вроде даже была в него когда-то влюблена. Наверное, именно по этой причине я и обратила на него внимание — она попросила, чтобы я проследила, не пялится ли он на нее. Я так и сделала, потому что считала себя ее подругой и мне наконец-то нашлось занятие получше, чем подпирать стенку и мечтать оказаться подальше отсюда.

В то время я не могла позволить себе жить так, как мне того хотелось. «Дорогие вкусы, но дырявые карманы!» — все время фыркала моя мать, если я совершала роковую ошибку и надевала новый наряд, отправляясь повидать родителей.

— Что это? — спрашивала она с неодобрением в голосе.

— Это? Это старье? — отвечала я, даже если на мне был изумительный дизайнерский костюм, который я не снимала вот уже шестой день. — Он у меня давно.

Или:

— Остался со съемок на работе, вот мне его и отдали. Нравится?

Стоило же мне сказать, что я что-то купила, она тут же поднимала бровь и спрашивала:

— И сколько же это стоит?

Я бормотала цену — обычно сразу за вычетом сотни фунтов, — мать закатывала глаза и качала головой, и я чувствовала себя нашкодившим ребенком.

Раньше я мечтала о том, чтобы стать бизнес-леди. Хотела носить подплечники, портфель и мобильник, водить спортивный «мерседес» и надевать тяжелые золотые украшения. Мечтала об одежде от модных модельеров и навороченной квартире — с деревянными полами, белыми диванами и чтобы на каждом полированном столике красного дерева стояла огромная ваза с лилиями.

К сожалению, работа в пиаре не лучший способ получить все это, потому что специалист по связям с общественностью, наверное, самая низкооплачиваемая профессия в мире. Что мне надо было сделать, так это устроиться в Сити, потому что я кончила колледж в самом конце бума восьмидесятых и могла бы зарабатывать кучу денег. Но я никогда не разбиралась в деньгах или в цифрах, поэтому была безнадежна. А пиар казался простейшим вариантом. Пиар — это звучало эффектно, увлекательно, и не надо было сперва работать секретаршей, чего я очень не хотела, потому что несказанно смущалась бы каждый раз, отвечая на вопрос, чем я занимаюсь. В агентстве по связям с общественностью я бы сразу стала ассистентом, что в двадцать один год было равносильно выигрышу в лотерею.