Суши для начинающих - Мэриан Кайз

Пролог

«Ах ты, черт, – осенило ее, – да у меня, кажется, нервный срыв».

Она окинула взглядом постель, на которой валялась. Давно готовое к приему ванны тело безвольно простерто на давно готовой к замене простыне. Одеяло усеяно мокрыми комочками бумажных носовых платков. На комоде покрывается пылью нетронутый стратегический запас шоколада. По полу раскиданы непрочитанные журналы, на которые так и не хватило внимания. Телевизор в углу, точно напротив кровати, бесстрастно бубнит дневные новости. Да уж, нервный срыв как он есть.

Но все-таки что-то не так. Что же?

«Я всегда думала, – попробовала сформулировать она, – ну, я всегда надеялась…»

И вдруг поняла.

Вот уже несколько недель что-то носилось в воздухе редакции журнала «Фамм»; все чувствовали, что приближаются к некой невидимой грани. Общее возбуждение выплеснулось наружу после того, как достоверно подтвердилось, что Келвина Картера, вице-президента концерна, видели на верхнем этаже редакции, где он бродил, ища туалет. Судя по всему, только что прилетел в Лондон из штаб-квартиры в Нью-Йорке.

Случилось. Лиза нервно сжала кулаки. Наконец-то случилось, черт побери.

А немного позже – телефонный звонок. Не заглянет ли Лиза наверх, чтобы встретиться с Келвином Картером и региональным директором по Великобритании Барри Холлингуортом?

Лиза с размаху швырнула трубку, выкрикнув вслед:

– Да уж конечно, как же!

Коллег ее эмоциональный всплеск мало впечатлил. В любой редакции таких, кто швыряет трубки, а затем что-нибудь орет, как снега зимой. Кроме того, всех лихорадило перед сдачей номера: если до вечера не подписать его в печать, они пропустят очередь в типографии, и перед ними опять влезет «Мари Клер», главный конкурент. «А мне какое дело, – думала Лиза, неспешно идя к лифту. – Завтра я уже здесь работать не буду. В другом месте меня ждет работа получше».

Двадцать пять минут она прождала в приемной. Барри и Келвин все-таки очень большие люди, у них куча важных дел.

– Ну что, впускаем? – спросил Барри Келвина, почувствовав, что времени убито достаточно.

– Всего двадцать минут как вызвали, – проворчал Келвин. Барри Холлингуорт, очевидно, не осознает, какая он, Келвин Картер, важная персона.

– Простите, я думал, уже больше. Тогда, быть может, покажете еще раз, как мне улучшить свинг?

– Конечно. Итак, смотрим вниз, спокойно… Спокойно, не двигайтесь! Ноги на ширине плеч, левую руку выпрямить… удар!

Когда Лиза наконец была допущена в кабинет, Барри и Келвин с хмурыми от собственной важности лицами сидели за ореховым столом километровой длины.

– Присаживайтесь, Лиза, – милостиво кивнул серебристо-седой головой Келвин Картер.

Лиза села, провела рукой по карамельно-русым волосам, чтобы показать во всей красе бесценные медовые прядки. Бесценные, поскольку сделаны бесплатно в салоне из рекламного раздела «Адреса красоты», который она курировала.

Устроившись в кресле, она аккуратно положила ногу на ногу, демонстрируя туфли «Патрик Кокс». Туфли были малы ей на целый размер; сколько раз просила в пресс-службе «Патрик Кокс» присылать обувь шестого размера, а они упорно шлют пятый. Но бесплатные шпильки от «Патрик Кокс» – это бесплатные шпильки от «Патрик Кокс». Мелочи типа адской боли не в счет.

– Спасибо, что зашли, – улыбнулся Келвин.

Лиза сочла за благо улыбнуться в ответ. Улыбка – такая же условность, как и все остальное, и выдается только в обмен на что-нибудь полезное, но в данном случае Лиза сочла, что дело того стоит. В конце концов, не каждый день тебя посылают в Нью-Йорк главным редактором журнала «Манхэттен». Поэтому она растянула губы и показала жемчужно-белые зубки (результат пользования в течение целого года зубной пасты «Рембрандт», бесплатно присланной фирмой-производителем на призы для конкурса читателей, но осевшей на полке в Лизиной ванной).

– Вы в «Фамм»… – Келвин заглянул в лежавшие перед ним листки, – четыре года?

– Еще месяц, и будет четыре, – снисходительно-уверенно кивнула Лиза с точно рассчитанной интонацией легкого превосходства.

– И почти два года работаете редактором?

– Два волшебных года, – подтвердила Лиза, борясь с желанием сунуть себе два пальца в рот, чтобы вызвать рвоту.

– А вам ведь всего двадцать девять, – восхитился Келвин. – Что ж, как вам известно, в «Рэндолф медиа» трудолюбие вознаграждается.

На эту заведомую ложь Лиза мило захлопала ресничками. Подобно большинству западных компаний, за тяжелую работу в «Рэндолф медиа» воздавали скудным жалованьем, увеличением производственной нагрузки, понижениями по службе и увольнениями после второго предупреждения.

Но у Лизы дела обстояли иначе. В «Фамм» она заплатила все долги, пошла на жертвы, которых не собиралась приносить даже она: почти каждое утро на работу в половине восьмого утра, пахать по двенадцать, тринадцать, четырнадцать часов в день, а вечерами до изнеможения стучать на компьютере заметки и статьи. Частенько она приходила на службу по субботам, воскресеньям, даже в праздничные дни, за что снискала нелюбовь вахтеров, ибо из-за ее трудового порыва кому-то из них приходилось торчать на работе, пропуская субботний футбол или праздничную поездку всей семьей в Брент-кросс.

– У нас в «Рэндолф медиа» открылась вакансия, – важно сказал Келвин. – Для вас, Лиза, это великолепная перспектива.

«Знаю, – раздраженно подумала она. – Не тяни, давай к делу».

– Но это предполагает смену места жительства, что иногда создает проблемы для близких…

– Я не замужем, – отрезала Лиза.

Барри удивленно наморщил лоб, вспомнив о десятке, которую сдавал на чей-то подарок к свадьбе пару лет назад. Он мог поклясться, что деньги собирали на Лизу, но, быть может, он что-то путает и уже не так хорошо осведомлен, как когда-то…

– Мы ищем главного редактора для нового журнала, – продолжал Келвин.

Нового журнала? Лиза опешила. Но ведь «Манхэттен» издается уже семьдесят лет! Пока она терялась в догадках, Келвин наконец раскрыл карты.

– Новая должность потребует вашего перевода в Дублин.

От шока у Лизы загудело в голове и заложило уши. Все чувства притупились, как будто отодвинулись куда-то далеко, и единственное, что осталось, – внезапная острая боль в стиснутых туфлями пальцах ног.

– Дублин? – словно сквозь вату услышала она свой голос.

«Может быть… может… может, они имели в виду Дублин, штат Нью-Йорк?»