Родительный падеж - Мила Иванцова

Мила Иванцова — «народный автор». Задолго до выхода первой книги на бумаге у нее уже были свои читатели и поклонники там, где есть доступ к Интернету. Ее задевающие за живое стихи и рассказы «вылавливали» редакторы журналов и альманахов из Америки, Израиля, Германии, Эстонии и даже из Новой Зеландии. Но все чаще звучал вопрос: «Где можно купить книги?» И она почувствовала себя нужной. От рассказов перешла к большим формам.

Ее роман «Родительный падеж» в 2009 году стал лауреатом Всеукраинского конкурса романов, киносценариев и пьес «Коронация слова» в номинации «Выбор издателей».

Новое имя стремительно вошло в украинскую литературу, роман нашел своих читателей, а перо автора — новых поклонников. В течение года «Родительный падеж» был представлен в рейтингах конкурсов «Книга года Би-би-си» и «Лучшая книга года» журнала «Корреспондент» и получил много положительных отзывов как от рядовых читателей, так и от экспертов, литературных критиков.

Через год новый роман Милы Иванцовой «Витражи» опять был отмечен дипломом лауреата конкурса «Коронация слова — 2010» в номинации «Выбор издателей» и также привлек к себе внимание уважаемых литературных рейтингов и читателей, которые уже с нетерпением ждали нового произведения от Милы Иванцовой.

Книга, которую вы держите в руках, поражает достоверностью и откровенностью. Читая ее, хочется выкрикнуть: «Это правда!» И об условиях, в которых появлялись на свет те, кому сегодня уже за двадцать, и о периоде «безвременья» с пустыми прилавками и другими трудностями, и о становлении характеров, которые формировались в последние пятнадцать лет, и о настоящей дружбе, которая возникала между женщинами в палатах родильных домов и длилась всю жизнь, и о том, как складывались судьбы этих женщин и их детей. Автор ненавязчиво ведет читателя за собой от восьмидесятых годов прошлого столетия в первое десятилетие нового века.

В этом роман Милы Иванцовой похож на «эпопею времени» — возможно, слишком пунктирную, слишком закодированную для тех, кто никогда не штопал единственные колготки, не знал, что такое «дефицит», не удирал от чернобыльской радиации, не торговал на рынке, имея высшее образование… И поэтому взрослого читателя все эти подробности трогают, заставляют вспомнить, как это было, а молодому дают возможность с удивлением понять своих родителей и то время. А современные события романа, наоборот, раскрывают проблемы, насущные сейчас для детей, которые так быстро выросли. Автор словно открывает глаза поколениям во взгляде друг на друга.

Мила Иванцова не дает оценок, не навязывает собственного мнения, не судит героев и их поступки. Она просто рассказывает (или точнее — показывает) свои истории. А читатель, доверившись автору, ныряет в сюжет и переживает события вместе с персонажами. Одна читательница созналась: «После прочтения романа я продолжала думать о героях. Мне даже хотелось позвонить им и спросить, как у них там сложилось дальше».

Открою один секрет — роман подавался на конкурс под названием «Мир держится на…». А что уж автор хотела этим сказать — решать вам!

Ирен Роздобудько

В любой больнице первым противным мероприятием является заполнение персонального листка. Стараниями медперсонала он может перерасти либо в лаконичную историю болезни, либо в многотомник, которому не суждено быть изданным. Роддом не исключение. Оценив усугубляющееся состояние роженицы, опытная дежурная медсестра задает десятка полтора-два вопросов обо всем, что составители этой анкеты сочли важным для данного события. Очень актуален, например, вопрос, каким по счету ребенком в семье была сама роженица.

Перенести анкетирование на потом удается лишь тем, кому уже невмоготу и кто, собрав руками внизу переднюю и заднюю часть подола юбки (не упустить бы на пол драгоценное!), покрикивая всякое, лихорадочно ищет глазами, куда бы лечь. Этих допрашивать бесполезно. Их допросят позже или разберутся с родственниками. Тех, которые родили в дороге, в лифте или случайно, не дождавшись «скорой», дома, все же «описывают» по ходу следующих мероприятий.

Да! С собой нужно иметь паспорт и направление из женской консультации. Это святое! И все женщины, зная об этом, носят их с собой, куда бы ни шли, уже где-то за месяц до предполагаемого счастливого дня.

Но бывают несознательные личности, которые умудряются в тот самый день выйти с другой сумочкой. Вот студентка Ириша, например. Этот белокурый, кудрявый, когда-то стройный, но теперь пузатенький ангел был запуган персоналом примерно такими фразами: «Знаем мы вас, молодых! Забыла! Мы таких уже видели! Ни тебе имени, ни прописки, ни направления, а потом — шасть! А стране — подарочек!»

Муж в приемном покое уверял, что не собирается делать подарочки стране, Ириша плакала то ли от боли, то ли от обиды, а процесс шел своим чередом. Записали все со слов, поставили в карточке большой вопросительный знак карандашом, а Иришу отвели в предродовую палату на втором этаже, но поглядывали строго.

Кстати, чтобы вы случайно не подумали, что в это заведение можно было попасть в том, в чем вам бы хотелось, расскажу о форме одежды. Не без вздоха, содрогания, брезгливости и смеха сквозь слезы.

Мало кто ложится сюда заранее. А тем, кому «припекло», по большому счету не до нарядов, лишь бы скорее да благополучненько… Но обряд переодевания — это тоже святое! Все свое нестерильное и порочно-домашнее оставляется родственникам или в «хранильном шкафчике».

Взамен выдаются:

— тапки-шлепанцы, якобы кожаные, якобы прошедшие санобработку, огромные;

— косынка-треугольник х/б на голову;

— рубашка ночная х/б, безразмерная (страшная);

— халат, когда-то байковый, цвета когда-то веселого, без пуговиц, то есть запахивающийся, но и без пояса.

На наивный вопрос о поясе ответ медперсонала неопытным: «А шоб не повесилась на ем сдуру в туалете! Знаем мы всякие случаи!» На вопрос — «А как же?..» следует ответ: «А ручками придерживай, милая!»

Может, кто и не заметил, но трусов в этом списке нет. И не потому, что у роженицы есть свои. Свои брать нельзя ни в коем случае! Что уж отвечают на вопрос по этому поводу, не скажу, но явно что-то не менее аргументированное и однозначное. Трусы — это то вожделенное, что втихаря тебе передадут родные на следующий день после родов, замаскировав их под бутерброд, пачку печенья или еще бог знает что.

Но это потом. А пока — очередная малоприятная необходимость — очищение большой клизмой и… (ой, мамочки!) бритье… Сразу вспоминается анекдот, как Абрам брил Сару, которой стало пора… Он ей говорит: «Сара, сделай вот так! (и показывает ртом)». Как бы это объяснить-то словами? Хотя мужчины, бреющиеся каждое утро перед зеркалом, должны бы понять, что нужно сделать, чтобы получше выбрить сначала одну щеку, потом другую, только вряд ли это Саре удалось… Зато нашему младшему медперсоналу с их тупыми многоразовыми лезвиями «Нева» вполне удавалось. Хотя было одно ухищрение и с противоположной стороны — не доставить им такого удовольствия, управившись с этим дома до того.