Расколотая радуга - Мэри Джо Патни

Пролог

Лондон

Июнь 1816 года

Ей нужен был муж, причем в срочном порядке.

Кэтрин Мельбурн бросила взгляд через плечо на юридическую контору, из которой только что вышла, и нервно усмехнулась. Сам вид конторы мгновенно ее отрезвил.

Это не было сном. За последние полчаса она обрела дедушку, о котором впервые услышала, и шанс на наследство. Возможно, теперь ее жизнь круто изменится. Не придется искать работу, чтобы сводить концы с концами, они с Эми будут жить в роскоши. Не говоря уже о старинном доме, острове, наследстве. Ее дочь обретет будущее, которое заслуживает. Это сопряжено, разумеется, с определенными обязанностями, но даже к самым трудным обязанностям Кэтрин не привыкать.

Есть тут, правда, одна проблема. Как убедить новоявленного дедушку, что она и ее муж — его достойные преемники и способны управлять островом? Кэтрин была на грани истерики. Что же делать?

Она плотно сжала губы. Выхода нет, придется солгать. В конторе мистера Харуела она вынуждена была сказать, что Колин недавно умер. Тогда адвокат заявил, что дедушка не сделает ее наследницей. Торкил Пенроуз, двадцать седьмой владелец поместья Скоал, считал, что женщина просто не способна управлять его островом. Так что придется Кэтрин найти мужчину, готового сыграть роль ее мужа, причем так искусно, чтобы у старика не оставалось на его счет никаких сомнений. Лишь в этом случае он сделает Кэтрин своей наследницей.

Но где найти такого мужчину?

И тут Кэтрин осенило: ну конечно же, это лорд Майкл Кеньон.

Прекрасный друг, а главное, никогда не претендовал на роль любовника. Когда они прощались, сказал, что Кэтрин может рассчитывать на его помощь.

Найти его было совсем нетрудно. Сын герцога и герой войны, он постоянно фигурировал в светской хронике. «Лорд М.К. проводит нынешний сезон там-то и там-то в качестве гостя графа Е. и графини С. Лорда М.К. видели во время верховой прогулки в парке с мисс Ф. Лорд М.К. сопровождал в оперу хорошенькую леди Ф.». Кэтрин читала эти заметки с явным неудовольствием.

Если Майкл согласится помочь, придется уделять ему много времени и всячески скрывать свои чувства. Прошлой весной в Брюсселе она с этим справилась. Справится и теперь.

Плохо только, что придется ему солгать. Майкл считал, что многим ей обязан, и если узнает, что Кэтрин овдовела и испытывает материальные затруднения, сочтет своим долгом предложить ей руку. При этой мысли сердце у Кэтрин сладко замерло.

Но Майкл никогда не согласится на такой брак, какой был у них с Колином. Ни один нормальный мужчина не согласился бы. Да и она ни за что не раскроет свою ужасную тайну. При одной мысли об этом Кэтрин начинало тошнить. Пусть лучше Майкл думает, что Колин жив, так проще да и безопаснее.

До Мэйфэра было далеко, и Кэтрин, пока ехала, успела придумать для Майкла легенду.

Когда после целого дня всяческих неприятностей Майкл Кеньон вошел в Стрэтмор-Хаус, дворецкий вручил ему визитную карточку.

— Вас ожидает какая-то леди, милорд.

Услышав это, Майкл разразился бранью. Затем взглянул на карточку. Миссис Колин Мельбурн.

Бог мой, Кэтрин. Только этого не хватало. Он пришел в сильное возбуждение и, узнав от дворецкого, что она ждет его в маленьком салоне, бросился туда и распахнул дверь.

— Кэтрин?

Женщина смотрела в окно и обернулась на его голос. Гладко зачесанные темные волосы и скромное серое платье лишь подчеркивали ее красоту.

Когда они расстались, Майкл молил Бога избавить его от этой женщины. Чуть ли не весь прошлый год пытался ее забыть. Но стоило ему увидеть Кэтрин, как он почувствовал себя так, словно вышел из душной шахты на свежий воздух. Ради этого мгновения он готов был мучиться всю оставшуюся жизнь.

— Извините за беспокойство, лорд Майкл, — проговорила Кэтрин нерешительно.

Чтобы совладать с собой, Майкл прошелся по комнате и очень непринужденно произнес:

— К чему эти церемонии, Кэтрин? Ведь мы друзья, и я рад вас видеть. Вы как всегда прекрасны.

Он взял ее за руку, но тут же спохватился: как бы не наделать глупостей. Однако через минуту легонько поцеловал ее в щеку. Ничего страшного — дружеский поцелуй.

Наконец он выпустил ее руку и отошел на безопасную дистанцию.

— Как Эми? — поинтересовался Майкл. — Что поделывает Колин? — Второй вопрос стоил ему немалого труда. Кэтрин улыбнулась:

— Эми просто прелесть. Вы ее не узнаете. С прошлой весны она выросла на целых три дюйма. А Колин, — Кэтрин заколебалась, — все еще во Франции.

Она произнесла это совершенно бесстрастно, как всегда, когда говорила о муже, чем приводила Майкла в восторг.

— Какой же я невежа! — воскликнул Майкл. — Даже не предложил вам чаю. Сейчас распоряжусь.

Кэтрин опустила глаза и посмотрела на свои судорожно сжатые в кулаки руки. У нее был удивительно чистый, классический профиль, как у женщин на картинах эпохи Возрождения.

— Давайте подождем с чаем, сначала я расскажу вам о своем деле. Мне нужна ваша помощь. Боюсь только, вы прогоните меня, когда услышите мою просьбу.

— Никогда, — тихо произнес Майкл. — Я обязан вам жизнью, Кэтрин. И вы можете просить о чем угодно.

— Вы слишком доверяете мне.

Она взглянула на него, и ее аквамариновые глаза блеснули в обрамлении темных ресниц.

— Мне нужен… муж. Но не навсегда. Только на время.

Саламанка, Испания

Июнь 1812 года

Хирург, человек уже немолодой, с сединой в волосах, вытер пот со лба, распространяя вокруг себя запах крови, и, глядя на лежащего перед ним на операционном столе мужчину, сказал с сильным шотландским акцентом:

— Ну и отделали же вас, капитан. Неужели не знаете, что нельзя подставлять грудь под картечь?

— Не знаю, — прошептал лорд Майкл Кеньон. — Оксфорд дает классическое образование, практические занятия там не в чести. Возможно, мне следовало учиться в новом военном колледже.

— Интересно, удастся ли мне вытащить все эти штуковины, — мрачно пошутил хирург. — Выпейте коньяку и приступим.

Санитар поднес к губам Майкла бутылку, и тот искренне пожалел, что коньяка слишком мало, а еще меньше времени, чтобы как следует напиться.

Он выпил все до последней капли, и тогда врач содрал с него то, что осталось от куртки и рубашки.

— Вам здорово повезло, капитан. Если бы французские солдаты правильно зарядили ружья, от вас осталось бы мокрое место.