Полуночная принцесса - Джо Гудмэн Страница 10

– Обморожение. Джо, пошли кого-нибудь из конюхов к миссис Брендивайн, пусть она приготовит теплую ванну. Не горячую – теплую! И возвращайся сюда с одеялами. Мы перенесем ее в дом.

– Может, растереть ей руки снегом? – спросил Джо.

– Делай то, что сказал доктор Тернер, Джо, – прикрикнул Кристиан, упирая на звание Скотта. Когда Джо ушел, он сел рядом с другом на полу каморки.

– Чем я могу помочь?

– Можешь сделать носилки.

– Я сам ее понесу, – возразил он.

– Черт возьми, Кристиан! Я же тебя не отговариваю!

На самом деле он отговаривал, и они оба это знали.

– Я понесу ее, – повторил Кристиан. – Не знаю, как объяснить, но я должен это сделать. – Он провел пальцем по нежной щеке Джейн и сказал потеплевшим голосом:

– У меня такое чувство, как будто я перед ней в долгу.

Кристиан мерил шагами коридор перед комнатой для гостей, куда перенесли Джейн Дэу. Следуя указаниям Скотта, он положил девушку в теплую ванну, заранее приготовленную миссис Брендивайн. После этого его быстренько выпроводили из комнаты, не внемля его протестам. И теперь, пока Скотт занимался больной, Кристиан потягивал виски из серебряной фляжки, которую обычно держал у себя на ночном столике.

Когда он в очередной раз поднес фляжку к губам, из спальни вышла миссис Брсндивайн и неодобрительно поцокала языком. Она знала, что разговаривать с ним бесполезно, поэтому выразила свое возмущение этим выразительным цоканьем.

С дерзостью десятилетнего мальчишки, а не мужчины втрое старше по возрасту, Кристиан вскинул фляжку, отхлебнул большой глоток и вытер губы тыльной стороной ладони. Его холодные зелено-голубые глаза, такие кристально ясные и проницательные, когда он не был пьян, сейчас подернулись мутной пеленой и слегка косили. Сунув фляжку в карман, он тронул миссис Брендивайн за плечо, когда та пыталась проскользнуть мимо.

– Вы куда?

– За полотенцами, – бросила она.

– Скотту нужна помощь?

– Ему нужны чистые полотенца и ночная рубашка для вашей гостьи, – она с трудом удержала пренебрежительную ухмылку. – Я могу идти, сэр?

– Сэр? – Кристиан удивленно вскинул брови. – Вы, я вижу, сильно на меня разозлились.

– Однако вы сообразительны! – сухо отозвалась экономка. – Наверное, даже слишком.

– Опять нравоучения, миссис Брендивайн? А я-то думал, вы уже махнули на меня рукой.

Он по-мальчишески хихикнул, пытаясь вызвать у нее улыбку.

Но миссис Брендивайн хранила суровость на лице, только морщинки в уголках ее глаз стали чуть глубже. Хитрая улыбка Кристиана напомнила ей того мальчика, которого она когда-то помогала растить, но глаза… это были глаза незнакомого мужчины.

– Я каждый день зажигаю за вас свечку, – мягким голосом произнесла она.

Улыбка слетела с лица Кристиана. У него было такое чувство, как будто его сильно ударили под дых.

– Я не нуждаюсь в ваших молитвах.

– Я могу идти, мистер Маршалл? Меня ждет доктор Тернер.

Кристиан отпустил ее плечо.

– Идите. Катитесь ко всем чертям! – Несмотря на туман в голове, Кристиан все же заметил, как обиженно-удивленно заморгала миссис Брендивайн. – Господи, простите, миссис Брендивайн! Я не хотел…

Но она уже шагала прочь. Привалившись к стене, Кристиан закрыл глаза и устало потер их большим и указательным пальцами. «Боже мой, когда же в последний раз я сделал хоть что-нибудь так, как надо?» – невесело подумал он.

Вскоре из спальни послышался крик Скотта, он звал на помощь. Кристиан, стряхнув с себя покаянное оцепенение, в два неверных шага пересек коридор и повернул ручку двери.

– Что случилось? – спросил он. – Что с Джейн?

Скотт даже не взглянул в его сторону. Он стоял на коленях перед ванной, одной рукой поддерживая за плечи свою пациентку, чтобы она не ушла под воду.

– С ней все в порядке. Я звал миссис Брендивайн. Где полотенца, черт возьми?

– Она пошла за ними. – Кристиан неловко переминался с ноги на ногу, не зная, остаться ему или уйти. – Могу я чем-то помочь?

– Иди сюда и подержи ее, а то она все время соскальзывает вниз. А я еще раз осмотрю ее ноги.

Кристиан поменялся местами со Скоттом, обхватив Джейн за голые плечи. Ее голова тяжело опустилась на сгиб его локтя. Закрытые веки были бледны, почти прозрачны, от чего шелковая бахрома ресниц казалась чернильно-черной. Он неловко отвел глаза, стараясь не смотреть ниже плеч

Джейн. Вода едва доходила ей до груди и совсем не скрывала ни длинных ног девушки, ни изящных линий ее талии и бедер. Кристиану приходилось удерживаться от соблазна получше рассмотреть ее, и это тревожило его, воспринималось как кощунство.

Скотт поднял из воды левую ногу Джейн и внимательно ее осмотрел. Нежно, но уверенно он надавил на кончики пальцев, потом на ступню и на пятку.

– Это тебя смущает, да? – спросил он, взглянув на друга.

Кристиан мог бы сделать вид, что не понял вопроса, но не стал притворяться:

– Да, немного. Я и сам не пойму, в чем дело. Не то чтобы я никогда раньше не видел голых женщин…

– Ну, это слишком слабо сказано, – усмехнулся Скотт, – в этих стенах голых женщин побывало больше, чем у мадам Рестелл.

– Это были натурщицы. К тому же не голые, а обнаженные.

– А что, есть разница? – иронизировал Скотт.

– Как правило, да, – сказал Кристиан, стараясь сохранять невозмутимость. – И потом, они не разгуливали по дому нагишом, да и мама моя частенько заглядывала ко мне в студию. Ни она, ни отец не одобрили бы твое сравнение этого дома с борделем.

– А ты хотел бы нарисовать ее?

– Кого? Мадам Рестелл?

Скотт закатил глаза.

– Нет, я говорю о Джейн Дэу.

Кристиан не попался на эту удочку:

– Я больше не рисую.

– Но ты же делал с нее наброски, сам говорил. И хотел сделать еще один – по памяти.

– Это другое.

– Неужели?

– Брось, Скотт! К чему вообще весь этот разговор? Ты отвлекаешься от своей пациентки.

Скотт посмотрел на Кристиана долгим внимательным взглядом.

– У меня два пациента, – тихо сказал он и осторожно опустил в воду ногу Джейн. – Отморожение второй степени на пальцах рук и ног. – Подняв ее правую ногу, он ощупал каждый палец по очереди. – Насколько я могу судить, глубокие ткани не повреждены, – объяснил он, – видишь, поверхность кожи твердая, но ткань под ней мягкая, поддается нажатию. В случае глубокого необратимого обморожения ее пальцы были бы твердыми как камень и надавить я не смог бы.