Далекий мой, единственный... - Татьяна Алюшина Страница 10

– Да, Маринка, не смогу, – вздохнул папа.

– Значит, тема закрыта. А знаешь что, я, пожалуй, уволюсь из института. Буду только частные уроки давать, у меня прибавится времени, возьму еще парочку учеников. А? Как думаешь?

– Тебе не жалко бросать институт?

– А что делать? За те копейки, которые мне там платят, даже чихать стыдно, не то что преподавать. Может, времена изменятся, вот тогда и вернусь.

– Мариночка, решай сама, а я тебя во всем поддержу! Но если ты собралась уходить, да еще учеников брать, у меня есть условия: ты должна заканчивать пораньше, чтобы не идти домой черт-те во сколько, по темным улицам, и обязательно освободить пару дней, ну, или хоть один, для себя. Бог с ними, с деньгами, всех не заработаешь, а загнуться от такой нагрузки вполне можно. Да и не голодаем же мы! Если совсем уж припрет, что-нибудь придумаем!

– Согласна! – сказала мама. – Слушай, а как Илья поживает?

– Трудно поживает, как и все мы. Крутится, как белка в колесе, подрабатывает где может, статьи за наших «халявщиков» пишет, программы левые, а куда деваться? В прошлом месяце нужно было оборудование починить, полетело, родимое, от старости. Деньги мне на ремонт обещали дать, но месяца через три, не раньше. А что это значит?! Если на нем вся работа идет, следовательно, три месяца простоя! Так Илья, ничего мне не говоря, где-то ночами грузчиком работал, принес деньги. Вот, говорит, на ремонт. Я ахнул, откуда, спрашиваю, а он смеется: подкачал мускулатуру. Боже мой! Доктор наук на научную аппаратуру подрабатывает грузчиком по ночам! Черт знает что!

– Не заводись снова, Игорь! Он молодец, нашел же выход из положения.

– Да! – возмутился папа – Но так и надорваться можно! Он же работает по двадцать часов в сутки! Не спит ночами, смеется – совмещаю, говорит, умственный и физический труд. Мускулатуру действительно, знаешь, какую накачал! Но это все мешает, отвлекает от науки – когда физические перегружаешься, не до умственных изысканий! А у него голова светлая, он очень талантлив!

– Все, все! Игорь, хватит! Об этом можно часами говорить и изводить себя ощущением бессилия! Я считаю, что ты делаешь все правильно, и очень тобой горжусь! Ты не бросаешь дело всей жизни, не предаешь ни себя, ни своих учителей и, главное, свою работу. А это важно. Ведь можно уехать за границу, податься в коммерцию, как многие твои коллеги, и оттуда рассуждать о пропащей российской науке и том беспределе, который у нас творится. Как говорится: с сытой тарелки по-барски хаять все, чем занимался, по сути предавая. А ты молодец, я тебя люблю, Расков, и уважаю!

– Щас загордюсь! – предупредил папа и рассмеялся.

Юлька выбралась из остывшей уже воды, села на край ванны и тихонько заплакала, так ей стало жалко папу, маму и Ильюшку.

После подслушанного разговора Юлька долго ходила задумчивая, присматриваясь к тому, как они живут. Она как-то не обращала внимания на быт и все родительские проблемы, занятая учебой и своими картинами. Оказалось, что сложно живут, трудно. Родителей никогда не было дома, создавалось впечатление, что они приходили только спать, работая и в выходные, как в будни. Как при такой занятости мама еще умудрялась вести все хозяйственные дела, оставалось загадкой.

Юлька ругала себя последними словами – ну как можно быть такой невнимательной? Почему она даже не задумывалась, насколько трудно приходится родителям? Но длительное самобичевание было не в ее натуре, чего винить-то себя – действовать надо!

И девочка решила, что возьмет на себя домашние дела!

Как обычно, если Юлька за что-то бралась, то вкладывала в задуманное весь свой энтузиазм и энергию. Начала она с готовки еды.

Это была еще та эпопея!

Первым приготовленным ею блюдом стал борщ. Будучи дочерью ученого, она подходила к решению проблемы с научной дотошностью. Найдя на книжной полке фолиант по кулинарии, Юлька проштудировала рецепт, выписала на листочек все нужные ингредиенты, взяла из шкатулки в родительской спальне деньги, предназначенные на хозяйство, которые всегда держали там, и отправилась в магазин.

Ее немного смутило, что для обычного борща потребовалось так много продуктов, но сие девочку не остановило – надо так надо! Следуя написанному рецепту, она достала самую большую кастрюлю и приступила к делу.

Папа обычно после работы встречал маму возле метро, чтобы та одна не ходила по темноте, и они возвращались домой вдвоем. В тот вечер пришедшие в десять часов родители застали картину активной деятельности дочери во всей, как говорится, красе неописуемой!

Да уж, готовка затянулась, чего Юлька никак не ожидала. Но это-то ладно!

– Ух ты! Какие запахи! – восхитился папа с порога, когда они с мамой вошли в квартиру.

– Юля, мы дома! – крикнула мама и спросила, тоже уловив запах еды: – Что, бабушка приходила?

– Не-ет! – раздался непонятный голос дочери из кухни.

– Что это с ней? – спросил папа, помогая маме снять пальто.

Родители зашли в кухню и замерли на пороге…

На плите стояла огромная кастрюля, плита же представляла собой странное зрелище, похожее на сюрреалистическую картину: вся ее поверхность была засыпана мелко нарезанными овощами – капуста, морковь, свекла и немного лука, – сверху этот «салат» был залит местами томатной пастой. Все имеющиеся горизонтальные поверхности в кухне, в том числе и холодильник, были заставлены грязными кастрюлями, сковородками и тарелками. В раковине стояла кастрюля, сверху которой красовался дуршлаг, застеленный марлей, через которую, видимо, процеживали что-то, из-под него торчали ручки двух разделочных досок. Не попавшим на плиту «салатом» был «припорошен» кухонный пол, для полноты картины тоже получивший красные брызги томатной пасты.

Посередине кухни, на табурете, поставив ноги на перекладину, сидела любимая дочь, на коленях у нее лежала раскрытая здоровенная кулинарная книга.

Дочь плакала, не горько, а скорее обиженно.

– Впечатляе-е-ет! – присвистнул папа, обозрев кухню.

– Юлечка, что случилось? – спросила мама с порога.

– Я готовила-а борщ, – ответила обиженно та, вытирая слезы. – Я хотела-а помочь, вы так много ра-аботаете, вот я и ре-ешила, что стану готовить на всех! Это был сюрпри-из!

– Ну, сюрприз-то как раз удался! – усмехнулся папа.

– Так что ты плачешь, солнышко? – поспешила обнять рыдающую дочурку мама.

Она обняла Юльку, расцеловала в щеки и вытерла ей слезы.

– Я не знала, что придется так долго готовить, и для этого столько много всего надо!

– Ну, ничего, – успокаивала мама. – Это же первый раз, все приходит с опытом.

Папа прошел к плите, старательно обходя по дороге красные пятна томатной пасты на полу, поднял крышку с кастрюли и понюхал содержимое.

– Пахнет замечательно!

– А еще! – заревела громче Юлька. – Я только потом прочитала-а, там, в конце, написано-о, совсем мелким шрифтом, что рецепт рассчитан на двенадцать челове-е-к!