Мужчины как дети - Татьяна Веденская Страница 10

– Да, несчастный случай. Вы не жена? – на всякий случай уточнил голос.

Лида повернулась, посмотрела на Нику и переключилась обратно на тихую связь.

– Я не жена. Что случилось?

– Степанов ваш был сильно пьян, – ответил он, понижая голос.

Лида отвернулась от Ники и тихо переспросила:

– Насколько сильно?

– Выше крыши. В зюзю. Никакой. Так что все понятно. Они гнали почти двести километров на МКАДе. Они задели грузовик, грузовик перевернулся, их отбросило на отбойник [5], покрутило. Такая скорость, понимаете. Они ударились о столб, он умер от удара. Мгновенно. Мне очень жаль.

– Спасибо, – грустно кивнула Лида, подумав про себя, что, по крайней мере, это все объясняет. И это означает, что никто не пытался Степанова убить. Уже хорошо. Умер, потому что напился и погнал по дороге. Это лучше, чем если бы его «заказали». Значит, все не так уж плохо. Он просто мертв, просто случился несчастный случай, и Степанов умер. А то, что Степанов умер, – в этом Лида не видела ничего плохого. Скорее наоборот.

– Не за что. Приезжайте, – устало ответил голос.

– Что с собой иметь? – спросила Лида и старательно записала все карандашом. Она договорилась о месте, времени, заказала пропуск. Марина с удивлением смотрела на то, как спокойна и деловита она была. На Маринин взгляд, Лида должна была бы точно так же сидеть и причитать, воздевая руки к небу и накачиваясь водкой или снотворным, чтобы как-то «пережить» весь этот кошмар. Они же с Никой настоящие женщины, слабенькие, как пушинки, а это было не женское дело – договариваться в морге. А у Лиды это прекрасно получается.

Подруга повесила трубку и обернулась, заранее надев на лицо соответствующее выражение – понимания, сочувствия, мужества.

– Что? – сощурилась Ника.

– Авария. Они были на большой скорости. Мне очень жаль. По крайней мере, он не мучился, – уже от себя добавила Лида, вспомнив эту фразу откуда-то.

– Спасибо, – кивнула Ника, уронив лицо в ладони. – Спасибо за все.

– Не за что.

– Мне надо выпить, – глухо пробормотала Ника. – Марин, принесешь мне из кухни бутылку бренди?

– Конечно, – кивнула Марина и выполнила эту уместную, в общем-то, просьбу. Она и сама была не прочь выпить.

– Ты останешься на ночь? – спросила Лида у Маринки.

– Не знаю. А ты справишься сама? Ника же никакая, – спросила Марина, посмотрев на Нику. Та сидела в простыне, держа в руках бутылку бренди. Марина вздохнула и подумала, что, пожалуй, надо все-таки остаться. Нехорошо будет уехать, хотя, признаться, от всего происшедшего Марина внезапно почувствовала себя ужасно усталой. Ей хотелось забраться под одеяло, позвонить Саше, услышать его спокойный, рассудительный голос, услышать, что Степанова, конечно, жаль, но он сам виноват, доигрался. Никин муж часто выпивал и нередко ездил пьяным. Это не было событием из ряда вон. Потому что какой же пьяный не любит быстрой езды! Да еще на хорошем представительском BMW. Доигрался.

– Поезжай, – отмахнулась Лида. – Мы справимся.

– Не уверена, – замотала головой Марина, хотя уехать хотелось страшно. Она не хотела себе признаваться, но уже вообще жалела, что приехала. Выходные насмарку.

– Давай езжай домой. Ты тут ни при чем. Я сейчас все равно буду Пашку ждать, нам надо будет похороны организовывать. Мне от этого же все равно не отвертеться. А Нику я сейчас спать уложу.

– Ладно, я остаюсь, – решилась Марина. – Мы же не чужие люди.

– Да уж, – горько усмехнулась Лида. Как же Маринке хочется быть тут своей. А тут даже ее бывший муж Саша не свой. И слава богу, и не нужно это ему. Тут все были одним миром мазаны, не лучшим миром. А Маринка просто крутится, чтобы Сашку вернуть. Ну, если ей охота – пожалуйста. Будь Лидка на ее месте, она бы уехала. Ни Степанов, ни его жена ей даром не нужны. Но Павел был правой степановской рукой, заместителем или, вернее, подельником. Уже много лет он был мозговым центром сложного и разветвленного древа степановского бизнеса – части крупного рейдерского бизнеса, о котором Лида знала мало, а больше знать и не хотела. Лучше меньше, да лучше. Но раз Степанов умер, они с Пашей тут по локти завязнут, по-любому.

– Мне ее уложить? – с готовностью спросила Марина.

Лида устало кивнула:

– Уложи, а я пока Пашку найду. Пашка вот, скотина, не берет трубку. Он лучше знает, что в таких случаях делать, у него больше опыта.

– Что ты имеешь в виду? – возникла из алкогольного «небытия» Ника.

– Я про похороны. Они же хоронили народ пачками, знают, что как. Впрочем, вы тогда еще со Степановым не поженились, – устало отмахнулась Лида.

– Лида, перестань! – зашипела на нее Марина, косясь на совершенно побелевшую от этих слов Нику.

– Ладно, чего там. Пойдите пока паспорт его найдите. А то потом, утром, не до того будет, – отмахнулась Лида.

– Ты же его ненавидишь, да?! – вдруг с удивлением проговорила Ника, сверля взглядом Лиду.

– Кого? – переспросила Лидия. Впрочем, это было ясно и без ответа – Степанова. Да, Лида Степанова ненавидела. Странно, что Ника этого не замечала. Хотя, а что вообще Ника замечала, кроме платьев от-кутюр? Лида взгляда не отвела. Тогда Ника поднялась с дивана и хотела было гордо удалиться вдаль, но, не удержавшись на пьяных ногах, упала на ковер. Китайский, шелковый. Немереных денег стоил, естественно.

– Успокойся, истеричка, – фыркнула Лида. – Никого я не ненавижу.

– Ты стерва! – крикнула Ника, сидя на ковре. Бренди явно было лишним.

– Я стерва, да. А у тебя истерика, – примирительно буркнула Лида, протягивая Нике руку. – Марин, я же просила ее увести. Ты паспорт нашла? Ладно, поищу сама.

– Стерва, – всхлипнула Ника, но уцепилась за руку и пошла за Лидой в кабинет и там огромным усилием воли заставила себя сосредоточиться, чтобы перебрать содержимое степановских полок. Он всегда категорически запрещал передвигать хоть что-то на своем столе, категорически. Однажды он решил, что Ника заходила и без спросу рылась в его бумагах, так он чуть не убил ее. В прямом смысле этого слова, а не в каком-то там переносном. Он выкрутил ей руку и орал: «Ты мне все скажешь, сука, все скажешь!» А потом оказалось, что он какой-то договор сам в офисе забыл. У Ники после того случая на руке, примерно в том месте, где был синяк, теперь браслет с бриллиантами. А теперь Степанову все равно, кто будет рыться в его бумагах. Но Ника вдруг испугалась и с трудом заставляла себя выдвигать ящики и смотреть их содержимое.

– Может, он паспорт в сейфе хранил? – предположила невозмутимая Лида.

– Почему ты его ненавидишь? – спросила Ника сквозь слезы, сощурившись. – Тебе его нисколечко не жаль, да?