Своенравная наследница - Бертрис Смолл Страница 10

— Чья это была идея? — поинтересовался Бэн.

— Моей матери. А потом дядя решил, что мы должны иметь собственное судно, и велел его построить.

— А сколько лет вы управляете Фрайарсгейтом?

— С четырнадцати. В конце мая мне исполнится двадцать два.

— Моя дорогая девочка, леди никогда не упоминает о своем истинном возрасте, — упрекнул ее Томас Болтон, входя в зал. — Мне сказали, что шотландец вернулся?

— Вы, разумеется, уже позавтракали, дядюшка? — спросила Элизабет. — Если нет, боюсь, джема больше не осталось. Весь съеден.

— Мы с Уиллом вот уже два часа на ногах, дорогая девочка, — сообщил Томас. — Обсуждали состояние твоих волос и рук.

— А что не так с моими волосами? — удивилась она.

— Прическа. Нужно определить самый элегантный для тебя стиль, и Нэнси должна научиться укладывать твои волосы в модную прическу. И отныне ты перед сном смазываешь руки жиром и обертываешь их тряпочкой.

— Это еще зачем?!

— Дорогая, только вчера Уилл заметил, что у тебя руки как у молочницы. У леди должны быть гладкие и мягкие руки. А этого можно добиться только обертываниями и жиром. Ни в коем случае не стоит заниматься физическим трудом.

— Дядя, я не собираюсь ничего менять! — раздраженно бросила Элизабет.

— Иногда с ней бывает очень трудно, — вздохнул Томас. — Видите ли, она через несколько недель едет ко двору. Ее сестрам не терпелось там оказаться, но, увы, моей дорогой Элизабет больше всего хочется остаться дома. Да, кстати, девочка, нужно попрактиковаться в походке.

— Я научилась ходить в год, дядюшка. Что плохого в моей походке?

— Ты топаешь, дорогая. Леди не топают: они скользят, как лебеди по воде, — терпеливо объяснял лорд Кембридж.

— Дядюшка! — взорвалась Элизабет.

— По крайней мере нужно избавиться от топота, — невозмутимо сказал Томас.

Бэн Маккол фыркнул, за что получил в награду мрачный взгляд Элизабет.

— В таких платьях, что тебе сшили, топать немыслимо, — продолжал Томас. — А ты выглядишь в них просто неотразимой, солнышко мое. Видите ли, мистер Маккол, она самая красивая из дочерей Розамунды. А теперь расскажите, что привело вас назад, во Фрайарсгейт. Я думал, вы отправились в Клевенз-Карн.

Бэн объяснил, в чем дело, а Элизабет пересказала дяде содержание письма.

— Вы сын хозяина Грейхейвена? — спросил Томас.

— Да, старший, но незаконнорожденный, — честно признался Бэн. — Я жил в доме отца почти двадцать лет. Меня растили вместе с законными единокровными братьями и сестрой Маргарет, которая стала монахиней.

— Я всегда считал, что мужчина должен нести ответственность за последствия своей страсти, — заметил Томас. — Двое сыновей Болтона рождены вне закона: Эдмунд, управитель Фрайарсгейта, и Ричард, настоятель аббатства Святого Катберта. Наследником был Гай, а самым младшим — Генри. Оба законных сына мертвы и лежат в земле.

— А где ваше место на фамильном древе? — дерзко осведомился Бэн.

— Несколько поколений назад в семье родились близнецы. Тот, кто появился на свет вторым, уехал в Лондон, чтобы жениться на дочери торговца и искать удачи в большом городе. Однако его жена побывала в постели короля Эдуарда и в приступе раскаяния покончила с собой. Король чувствовал свою вину, тем более что семейство девушки преданно поддерживало его во время войны. Поэтому он даровал моему деду дворянство, — рассказал Томас.

— Но вы, похоже, живете где-то неподалеку?

— Да, я продал свои поместья на юге, все, если не считать двух домов. И вернулся на север, чтобы быть рядом с родными. И никогда не пожалел об этом решении. Каждые три года я на несколько месяцев уезжаю ко двору, а потом с радостью возвращаюсь домой.

— И клянется больше никогда не ездить, — рассмеялась Элизабет. — Но всегда нарушает клятву.

— Только, чтобы услышать последние сплетни и обновить гардероб, — заверил Томас собеседников. — Мои люди из Оттерли будут крайне разочарованы, если я не появлюсь перед ними в модном виде.

— И ты никогда их не разочаровываешь, дядюшка, — лукаво хмыкнула Элизабет.

— Бессовестная девчонка! — вскричал он. — И не надейся, что я забыл об уроках этикета. Потому что я не забыл! Немедленно выходи из-за стола! Пора начинать!

Элизабет застонала, но послушалась. За окнами густо шел снег, так что из дома все равно никуда не убежишь.

Она вышла из-за стола и потопала по залу. Увидев мучительную гримасу на лице лорда Кембриджа, Бэн усмехнулся, но промолчал, наслаждаясь неожиданным развлечением. Похоже, веселье только начиналось.

— Нет-нет, дорогая, — тяжко вздохнул лорд Болтон. — Что у тебя на ногах? Возможно, в этом вся беда?

Элизабет высунула ногу из-под юбок. На ней были сильно поношенные башмаки из коричневой кожи, с квадратным мыском.

— Хмм. Да, возможно, дело в этом, — произнес лорд Кембридж. — Трудно скользить в подобной обуви, ; не так ли? Альберт! Поднимись в спальню мистрис Элизабет и попроси Нэнси принести пару бальных туфель.

Слуга тут же умчался выполнять распоряжение.

— При дворе, дорогая, таких башмаков не носят, хотя они могут прекрасно послужить в дороге. Нельзя обрести настоящую придворную походку в подобных башмаках. Только бальные туфли!

— Они мне жмут, — пожаловалась Элизабет.

— Ради моды леди обязана терпеть подобную пытку, — мягко объяснил он.

— Интересно, болят ли ноги у лебедей? — мрачно пробормотала Элизабет.

— Боюсь, твоя мать слишком долго откладывала эту поездку, — сказал Томас, не слыша ее. — Но ты поедешь ко двору и будешь иметь успех, даже если это последнее, что я сделаю для семьи.

Туфли были принесены, и Нэнси натянула их на ноги леди. Элизабет встала.

— Очень маленькие и тесные, — закапризничала она.

— Покажи! — рявкнул дядя.

Она протянула ногу. Томас уставился на Нэнси:

— Немедленно неси шелковые чулки, девушка! Неудивительно, что туфли не лезут! На ней грубые шерстяные чулки. Немыслимо! Я должен поговорить с Мейбл!

Нэнси убежала и быстро вернулась с шелковыми чулками и подвязками. Надела их леди и снова натянула туфли. Элизабет встала и вопрошающе посмотрела на дядю.

— Попытайся снова пройтись по комнате.

На этот раз Элизабет двигалась медленнее, осторожнее, не имея другой цели, кроме как благополучно достигнуть другого конца зала. Совершив этот подвиг, она повернулась и снова взглянула на лорда Кембриджа.

— Уже лучше, мой ангел, но трудиться придется много, — изрек он.

Весь следующий час Элизабет расхаживала по комнате, пока Томас наконец не остался доволен. Элизабет плюхнулась на стул и сбросила туфли.