Доверься мне - Мона Кастен Страница 10

– Спайди – очень умное животное.

Спенсер фыркнул:

– Со мной он может позволить себе вещи, на которые с вами никогда бы не решился. Разве не так, мой маленький друг? – Он положил палку, чтобы взять кошачью мордочку обеими ладонями.

Мой желудок опять совершил кувырок. А теперь давайте откровенно, почему от вида мужчины, ласкающего милого пушистого зверька, у меня так пылали щеки? Это новый фетиш?

Спайди воспользовался кратковременной невнимательностью Спенсера. Он вывернулся у него из рук, схватил мышку и вцепился в нее зубами. Прежде чем Спенсер успел подобрать палку, кот уже убежал в гостиную, волоча за собой резиновый шнурок и палку. Подойдя ко мне, он заурчал и положил мышку на пол.

– Спасибо, Спайди. – Я нагнулась и погладила его по мохнатой головке. – Ты такой заботливый.

– Очень плохой ход. Прекращай к ней подлизываться, чувак.

Я не могла посмотреть Спенсеру в глаза. Не в тот момент, когда мое тело при виде него реагировало так непредсказуемо. Поэтому я последний раз погладила Спайди, после чего выпрямилась и отправилась заниматься вместе с Элли.

В следующие несколько часов мы полностью сконцентрировались на анализе стихотворения Сильвии Плат «Зеркало» и ее биографии как символе и отражении женского движения. По крайней мере, попытались. Потому что игнорировать Спенсера и Кейдена, которые в какой-то момент начали бороться на диване и издавать хрюкающие звуки, оказалось практически невозможно.

Но позже вечером эта парочка хотя бы вызвалась заказать для нас еду.

Во время еды я общалась исключительно с Элли, и мы чуть ли не все уши друг другу прожужжали своим нытьем, потому что у каждой еще оставалась куча заданий по разным предметам. Потом Кейден начал массировать Элли шею, а Спенсер встал за моим стулом и смотрел, над чем мы работали. В обычной ситуации я бы запрокинула голову и выслушала его шуточки. Вставила бы какой-нибудь ироничный комментарий и вызвала у него улыбку. Однако сегодня я не могла сделать ничего подобного. Могла лишь сидеть с неестественно прямой спиной и делать вид, что целиком погружена в свою работу, пока он стоял прямо за мной, опираясь на спинку стула. Костяшки его пальцев совсем легко коснулись моих лопаток, и я машинально наклонилась чуть сильнее над тетрадями.

– Всё в порядке? – произнес он так тихо, что услышала его только я.

Я коротко кивнула, притом что на самом деле должна была покачать головой. На большее я оказалась не способна, изо всех сил стараясь выбросить из головы жалкие мысли и подавить трепет в животе.

Наверное, я все-таки трусиха.

Остаток недели я использовала, чтобы снова взять себя в руки. Просто-напросто притворялась, что ничего не случилось, и вела себя совершенно нормально. Фантазия в ду́ше? Забыто. Ее никогда не было. Больше я о ней не вспоминала и запихнула в коробку у себя в голове с надписью «Не существует». Вместо этого я ходила на лекции, трудилась с Элли над финальной версией нашего эссе, а как только возвращалась домой, как одержимая писала «Горяч для тебя». Это и стало причиной, почему я отклонила приглашение Элли провести вечер пятницы у нее в квартире, а потом пойти куда-нибудь повеселиться. Это и еще то обстоятельство, что я, скорее всего, умру, стоит мне только увидеть Спенсера.

Не существует.

Я просто буду писать. И читать. Или то и другое. Пока не начну думать о Спенсере.

Не! Существует!

Когда в тот вечер я возвратилась в общежитие, там царило настоящее оживление. Многие студенты на выходные уезжали домой, чтобы увидеться с семьями или наладить свои отношения на расстоянии.

Нагруженная сумкой через плечо, покупками и пакетом с новыми книгами, я на мгновение застыла перед дверью в свою комнату. Пару раз постучала, чтобы предупредить Сойер. Затем зашла внутрь с закрытыми глазами.

– На счет три я открою глаза. Если тут есть кто-нибудь, на ком слишком мало одежды, то ему лучше побыстрее одеться, чтобы не возникло неловкостей, – громко и четко объявила я на всю комнату.

Но отклик, который получила, состоял из единственного сдавленного всхлипа.

Я тут же распахнула глаза и водрузила горы покупок на комод.

– Сойер?

– Свали отсюда, – последовал грубый ответ.

Она сидела на своей половине комнаты у окна. Светлые спутанные волосы закрывали лицо, как занавес, обе ноги она подтянула к животу. На ней были коротенькие шорты с рваными колготами и черный топ с разрезами, поверх которого она надела тонкую блузку. Наряды Сойер всегда пробуждали во мне желание укутать ее поплотнее, чтобы она не замерзла.

Пододвинув к окну второй стул, я уселась около нее.

– Что стряслось?

– Не твое собачье дело, Доун. – Ее взгляд по-прежнему упирался в пол.

– Я знаю. Беспокоиться друг о друге – это не совсем твое, но, судя по голосу, ты проревела последние пару часов. А Сойер Диксон не ревет. Я даже не представляла, что у тебя есть слезные железы.

Сойер подняла голову и взглянула на меня с непроницаемым выражением на лице. Макияж размазался, вниз по щекам тянулись сероватые следы.

– Кого мне убить? Я знаю человека, у которого передо мной должок, – сказала я.

Она хмыкнула, и не знай я ее лучше, могла бы принять это за смех.

– Несколько дней назад я встречалась с одним парнем.

– И что эта свинья тебе сделала? – спросила я, стараясь сохранять спокойствие. Меня замутило.

– Я… Мы целовались, – начала она и откашлялась.

Я ясно видела, что ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы рассказать мне об этом.

– Моя цепочка запуталась у него в волосах, поэтому я ее сняла, а теперь… она пропала. – Неожиданно ее взгляд стал абсолютно пустым. Огонь в серо-голубых глазах погас, и на миг мне стало по-настоящему страшно. – Она исчезла на следующее утро, и он утверждает, что понятия не имеет, о чем я говорю.

Мне хотелось положить ей руку на плечо или погладить по спине, но я могла себе вообразить, как Сойер отреагирует на подобный жест.

– Эта цепочка важна для тебя? – осторожно спросила я, наморщив лоб. И одновременно пыталась вспомнить украшение, которое уже когда-то на ней видела, но перед глазами не всплывало четкой картинки.

Сойер кивнула. Движение получилось коротким и отрывистым, и я поняла, как трудно ей, должно быть, доверять мне что-то из своей личной жизни.

– Она принадлежала моей матери. Это медальон и… – Она с трудом сглотнула и ненадолго закрыла глаза. Дыхание рывками срывалось с ее губ, а мне просто не верилось, что это моя соседка по комнате.

Обычно Сойер никогда не показывала своих чувств и всегда была настолько замкнутой, что я порой задавалась вопросом, а испытывала ли она их в принципе. Раз ее это так расстроило, получается, та цепочка действительно много для нее значила. А если это так, я хотела ей помочь. То, что мы не особенно близки, вовсе не означало, что я буду сидеть и смотреть, как она плачет.