Синдром отмены - Александра Ронис Страница 10

Все это время Аня так же, как и в прошлый раз, сидела, боясь сделать хоть малейшее движение, и не сводила глаз с мужчины. Сегодня на нем была форменная одежда. Темно-синяя рубашка с большой звездой на погонах невероятно шла ему к лицу. Девушка совершенно не к месту и не ко времени подумала о том, что, наверняка, дома у него есть жена, которая вечерами эти самые рубашки гладит. Аня тут же отогнала от себя подобные мысли. Не ее это дело! Такой, как он, никогда не взглянет в сторону такой, как она, дочери алкоголички.

— Давай сделаем так, Ань, — отложив в сторону телефон, мужчина, наконец, обратился к ней: — Поезжай домой, а я, как что-то узнаю, сообщу тебе, хорошо?

— Спасибо вам большое, — благодарно проговорила девушка, поднимаясь со стула. — Мне, правда, так неудобно, что я снова нагрузила вас своими проблемами…

— Я здесь как раз для того, чтобы решать чужие проблемы, — серьезно ответил Калинин, и на мгновение ей показалось, что он сейчас улыбнется. Однако лицо мужчины осталось по-прежнему серьезным и даже суровым, лишь взгляд немного смягчился. — Не переживай, найдем мы твою мать.

—  Спасибо, — Аня благодарно кивнула, развернулась, чтобы уйти, но все же не удержалась, снова оглянулась на мужчину. — До свидания.

Он кивнул в ответ. В очередной раз на его столе зазвонил телефон, и затянувшееся прощание было прервано.

Хоть и вышла Аня из кабинета Калинина давно, но он все равно словно незримо присутствовал рядом, не давая тем самым успокоения душе. Внутри как будто и вправду летали бабочки, но они были тяжёлые, неповоротливые, неловкие. Каждое касание их трепетных крыльев задевало что-то внутри, и это что-то нестерпимо болело. Разве любовь, ну хорошо, влюбленность бывают такими мучительными? А в том, что она влюбилась, Аня уже не сомневалась.

Если человек постоянно не выходит у тебя из головы, если ты каждую минуту дня и ночи думаешь о нем, грезишь им, бредишь им, то что это, если не любовь? Если ты мечтаешь о том, чтобы среди всего своего окружения он выделил тебя, заметил, какая ты красивая, интересная, особенная; если ждешь, что он посмотрит на тебя, улыбнется, скажет те самые заветные слова и даст понять, что впереди только счастье, разве не любовь это?!

Девушку прямо-таки затопило тем чувством, название которому она уже знала, что на мгновение ей стало просто страшно. Страшно от понимания того, что любовь ее на самом деле безответная и таковой и останется. Страшно и больно. А боль всегда вызывает слезы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чувствуя себя полной дурочкой и чтобы не разреветься посреди людной улицы, Аня прямо-таки заставила себя подумать о матери. Какой бы с***й она ни была, все же она ее единственный родной человек...

Мысли о пропавшей матери никак не могли поднять настроение, испорченное сначала украденными документами, а потом и вовсе убитое неразделенной любовью, поэтому неудивительно, что домой девушка поднималась в скверном расположении духа. А при виде мерзкой, источающей алкогольные пары фигуре соседа прямо на ее пути, она даже разозлилась от отчаяния и бессилия. Господи, ну почему все так?! За что?!

— О, соседушка, — расплылся алкаш при виде нее в улыбке, которую, видимо, счел обаятельной, и растопырил руки в подобии объятий. — Сделай одолжение, составь компанию одинокому мужчине. Скрась его жизнь.

— Дай пройти! — потребовала Аня, остановившись на некотором от него расстоянии, чувствуя, как злость внутри нее закипает все сильнее. Сжала кулачки, отчаянно желая вломить этому типу от души, и даже бегло осмотрелась вокруг себя в поисках подходящего орудия. Подошло бы хоть что — бутылка, обломок кирпича, да даже сумка, которой, к сожалению, не было.

— А если не дам? — нагло ухмыльнулся алкаш и, неожиданно двинувшись к ней, сделал попытку облапать ее.

— Убери руки, козел! — резко отшатнувшись, заорала Аня ему в лицо и чисто инстинктивно толкнула его в грудь.

Тот принялся хватать ее за руки и между ними завязалась короткая схватка. Мужик все норовил прижать ее к стене, пройтись руками по груди и бедрам и не переставал отвратительно ржать, дыша в лицо гнилым перегаром. Аня отбивалась как могла, крыв алкаша матом, вырываясь из последних сил. Сама не поняла, как умудрилась заехать коленом ему в пах, а когда он с воплем согнулся перед ней пополам, от души пнула ему в живот и помчалась в сторону своей двери. Трясущимися руками со второй попытки попала в замочную скважину и, только захлопнув за собой дверь, поняла, как сильно испугалась.

Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди, а ноги вообще как будто отказали. Съехав по двери на пол, Аня долго еще сидела так, со страхом прислушиваясь к шуму в подъезде, ожидая толчков и пинков в дверь. Но сосед затих. Постепенно и Аня успокоилась, нервная дрожь прошла. Однако теперь Аню начало беспокоить другое — запястье правой руки пронзало болью, и оно начало заметно опухать.

Немного облегчило боль долгое держание руки под струей холодной воды, однако Аня понимала, что лучше всего обратиться к врачу, что в ее ситуации было затруднительно. За дверью мог поджидать урод-сосед, и нужно было ждать приезда Калинина. Он мог подъехать в любую минуту — хоть прямо сейчас, хоть поздно вечером после работы. Поэтому осталось только терпеливо ждать — позвонить и попросить о скором приезде Ане казалось сверхнаглостью.

К счастью, ее ангел-хранитель приехал довольно скоро — не прошло и двух часов. Его шаги она услышала издалека, еще в самом начале коридора, твердые, уверенные, такой же был и стук в дверь — короткий, сильный. 

— Это что? — он сразу заметил, как она осторожно и бережно поддерживает одну руку другой, как болезненно морщится при каждом движении.

Пришлось Ане вкратце поведать историю своей недавной схватки и, честно ответив на его профессионально-поставленные вопросы, признаться, что домогания соседа случились сегодня не в первый раз.

— Сосед-алкаш, значит? За этой стенкой? — ткнув пальцем в сторону соседской квартиры, Калинин быстро вышел из квартиры, и, не успела Аня понять его намерений, как он уже долбился к алкашу.

Долго долбился. Безуспешно.

— Ладно, собирайся, — вернувшись в квартиру Ани, скомандовал майор, — отвезу тебя в травмпункт, а потом подумаем, куда тебя определить. Здесь ты не останешься.

Отдав ей короткий «приказ» собрать необходимые вещи («за остальными приедешь потом»), опер вроде бы про нее забыл. Отошел к окну, отвечая на телефонные звонки, и хмурился, разглядывая темный двор. А она даже не посмела спросить, куда он собирается ее «переселить», понятно же — в очередное «общежитие». Кажется, куда бы он ее не отвез, она не стала бы возражать. Его спокойный, уверенный голос вселял надежду на то, что все будет хорошо, и лишние вопросы отпадали сами собой. Стараясь поменьше двигать поврежденной рукой, и украдкой бросая взгляды на майора, стоявшего к ней спиной, Аня принялась собираться. Впрочем, вещей у нее было совсем немного — одежда не занимала и половины узкого шкафа и уместилась в потрепанной спортивной сумке, туда же легли и учебники с тетрадями, представлявшими основную ценность ее вещей.