Леди-колдунья - Конни Мейсон Страница 10

Под атласным халатом каждый роскошный изгиб тела был четко очерчен и определен; Высокие груди с торчащими сосками, тонкая талия, изящно выгнутые и четко обрисованные бедра. Два дня Адам удерживался от того, чтобы взять ее, предпочитая подождать, пока она привыкнет к новой обстановке. Но больше ждать он не мог. Глаза его затуманились при мысли о том, что месть может оказаться приятнее, чем ему представлялось. Леди Алекса Эшли — лакомый кусочек, и он может многому ее научить. К тому времени, когда он вернет ее отцу, она полностью постигнет искусство любви.

— Смею ли я надеяться, миледи, что вы думаете обо мне? — тихо спросил Адам.

Алекса повернулась и с нескрываемым удивлением посмотрела на него.

— Разумеется, нет, — надменно ответила она.

— Но ведь не о Чарлзе же вы вздыхаете. Он просто не способен настроить женщину на романтический лад. — В голосе Адама прозвучала насмешка.

— Вы видели Чарлза всего раз, когда он был пьян. Он не всегда бывает таким, — возразила Алекса.

Адам прошел в комнату, плотно притворив за собой дверь.

— Я не слышала, чтобы вы стучали!

— А я и не стучал.

Алекса демонстративно повернулась к нему спиной и устремила взгляд в окно. Солнце медленно исчезало за горизонтом. Зрелище было великолепное.

— Что вам нужно? — спросила она, избегая его взгляда.

— Повернитесь, Алекса, и посмотрите на меня, — сурово приказал Адам.

Алекса медленно повернулась и громко ахнула. Он был так хорош, что у нее дух захватило. Дымчато-серые глаза, густые красивые брови. Язвительно изогнутые, они были красноречивее всяких слов. Этот мужчина вызывал в ней жгучий интерес. Сейчас в его обычно надменном взгляде Алекса увидела только желание.

— Нет! — прошептала Алекса, пытаясь преодолеть гибельный магнетизм, грозивший лишить ее воли.

— Моя месть, Алекса. Я не успокоюсь, пока окончательно не сокрушу дух вашего отца.

— А заодно и меня, Адам. Страдать придется мне.

— Сожалею, но у меня нет другого способа. — На какую-то долю секунды его лицо смягчилось, но тут же снова стало бесстрастным. — Не сопротивляйтесь, миледи, и вам не придется страдать.

Это было правдой. Адам вовсе не хотел причинять ей страданий. Он возьмет ее с холодной отчужденностью, а потом отправит домой, и она выйдет за своего молодого нареченного. Адаму никогда не приходило в голову, что именно у него может возникнуть привязанность, потому что в его сердце не было места любви.

Конечно, когда-нибудь он женится, но исключительно в целях политической и финансовой карьеры. Он найдет жену дома, в Саванне, и она послужит его целям. В его жизни нет места девушке с фиалковыми глазами, которая способна перевернуть эту самую жизнь, окажись у нее такая возможность. Он возьмет ее без угрызений совести и без встречных обвинений, насладится ею сполна и вернет отцу. Сила его ненависти распространялась не только на сэра Джона Эшли, но и на его ни в чем не повинную дочь.

Алекса следила за игрой чувств на лице Адама, затаив дыхание. Она видела, что он полон решимости овладеть ею. Но она будет сопротивляться, пока достанет сил.

— Снимите одежду, Алекса, и лягте на кровать, — отрывистым голосом приказал Адам, расстегивая рубашку.

— Вот еще! — демонстративно повернулась к нему спиной. — Я не стану орудием вашей мести.

— Тогда я сам вас раздену и при этом получу удовольствие. — Он насмешливо улыбнулся. — Вам решать.

Алекса бросила на него испепеляющий взгляд и не шелохнулась.

В следующий момент он оказался рядом с ней и сжал в объятиях. Его губы впились в ее губы, а язык ворвался во влажные глубины ее рта.

Алекса перестала сопротивляться и прерывисто вздохнула. Адам замер, потрясенный ее реакцией, но тут же справился с собой и сорвал с нее сорочку и халат.

Пораженный, он не мог отвести от нее глаз. Алекса чувствовала на себе его взгляд, и ее била дрожь. Кожа у нее была кремовая, как цветок магнолии, соски — коралловые. Фигура — само совершенство.

— Вы красивы! — вырвалось у него.

Он погладил спелые выпуклости ее грудей, и она задрожала от возбуждения.

— Нет! — воскликнула Алекса, опомнившись.

— Да, миледи. — Адам еще крепче прижал ее к себе, продолжая ласкать.

Затем положил на кровать и лег рядом.

— Не нужно, Адам, — умоляла она. Ее большие фиалковые глаза блестели от слез, но это его не тронуло — он теребил языком ее груди до тех пор, пока она не закричала.

Адам намеревался просто изнасиловать ее, удовлетворить свою похоть. Но против собственной воли ласкал ее, желая исторгнуть из ее груди сладострастные стоны. И тут же вспоминал о том, что она отродье дьявола и шлюхи. И что, овладев ею, он осуществит свою месть.

Адам спокойно разделся, раздвинул ей ноги коленом, намереваясь проделать все грубо и быстро.

Алекса напряглась от прикосновения его плоти и умоляюще посмотрела на него. Его плотно сжатые губы казались высеченными из гранита. Взгляд был ледяным. Алекса вспомнила ту ночь, когда потеряла девственность в объятиях Лиса, и по щекам ее скатились две слезинки. Он был таким нежным, таким осторожным, не то что Адам.

— Продолжайте. — Ее голос зазвенел. — Сила на вашей стороне. Делайте ваше гнусное дело. Я не стану умолять и взывать о милосердии. Вы, Адам Фоксуорт, хладнокровный негодяй!

От ее слов и игры чувств на ее лице решимость Адама рухнула, как карточный домик.

— Алекса, милая моя Алекса, — простонал он, дыша ей в ухо, — я не могу причинить вам боль. Я хочу ласкать вас. Хочу, чтобы вам было приятно, а не больно.

Он целовал ее глаза, нос, трепещущую жилку на шее, губы. Целовал до тех пор, пока дыхание ее не участилось.

Он вошел в нее медленно, с наслаждением, прильнув губами к ее губам. Охваченная страстью, Алекса не сдержала радостного крика. Ее кровь превратилась в поток раскаленной лавы.

Хриплый стон сорвался с губ Адама, и оба вознеслись на вершину блаженства.

Почти стемнело, когда Алекса проснулась в объятиях Адама. Она почувствовала на себе его взгляд и испугалась, увидев странный блеск в его глазах.

— Не думайте, миледи, что победили меня. Я всего лишь мужчина, а вы — красивая страстная женщина.

Наступило молчание. Алекса буквально лишилась дара речи. Он все еще помышляет о мести, хотя только что нежно ласкал ее.

— Ничего другого я от вас и не ожидала, — сказала она наконец.

— Знай я, что вы не девственны, вел бы себя иначе. Я думал, земля не вспахана.

— Как вы смеете разговаривать со мной в такой омерзительной манере! — возмутилась Алекса. — Я рада! Рада, что вы не первый!

— А кто первый? Чарлз? Я полагал, что помешал ему обесчестить вас тогда, в беседке. Или вы отдались ему раньше?