После тебя только пепел - Алекс Хилл Страница 10

Залетаю в левую дверь и с усердием защелкиваю замок, а после пару раз проверяю, достаточно ли хорошо заперлась. Включаю воду в кране, а сама пытаюсь придумать, что делать дальше. Как себя вести? Остаться или сбежать? То, что на моей стороне Зоя, – настоящая удача, но достаточно ли этого? Они все дикие и странные. Сейчас улыбаются, а через мгновение могут вцепиться в горло. Я к такому не готова и вряд ли когда-нибудь буду.

Даю себе несколько минут, чтобы успокоиться. Лучшее из того, что я могу, это просто не высовываться. Быть незаметной. Слиться с толпой. Кому вообще какое до меня дело? Я невидимка. Шумно выдыхаю, пытаясь уговорить себя. Вот, так уже легче. Скорее всего, даже Мнацу плевать. У него все и так распрекрасно. Да, верно! Им же фиолетово! Они в своей стихии и на своей территории. Если от меня нет проблем, то и у меня их не будет. Чувствую себя куда уверенней и выключаю воду в кране, повторяя про себя слова Зои, которые никак не хотят приживаться в голове.

«Я одна из них. Одна из них».

Выхожу из туалетной комнаты с четким намерением вернуться к девчонкам и, возможно, даже повеселиться, забыв обо всем, но натыкаюсь на суровый взгляд светлых глаз. Замираю и открываю рот, будто получив удар по горлу. Кажется, я где-то просчиталась.

– Есть разговор, – произносит Мнац и запихивает меня в комнату по центру, грубо схватив за плечо.

Не успеваю и слова сказать, как оказываюсь за закрытой дверью. В панике кручу головой, выискивая выход или укрытие. Свет приглушен, из колонок под потолком тихо играет музыка. У стены вытянулся кожаный диван, рядом тумбочка, на которой стоит корзинка с квадратными блестящими пакетиками, а в углу душевой поддон с прозрачной занавеской. Мерзость какая. Разворачиваюсь, чтобы сбежать, но перед дверью стоит Мнац, угрожающе скрестив на груди руки с вздувшимися дорожками вен. С ужасом распахиваю глаза шире, он же – безэмоционально смотрит в ответ.

– Что ты здесь делаешь? – холодно спрашивает Мнац.

Его тон, поступок… Все это выводит из себя даже больше, чем пугает.

– Учусь! – отвечаю я, вздрагивая от громкости собственного голоса, и с сожалением опускаю взгляд.

Плохо, очень плохо. Разборки мне не нужны. Нужно попытаться договориться по-нормальному.

– Первый курс? – гремит следующий вопрос.

– Нет. Перевелась на второй.

– Почему?

Сглатываю горькую слюну, челюсть дрожит, зубы стучат друг о друга.

– Ты знаешь почему, – отвечаю почти шепотом.

Мнац шумно вздыхает, щелкает замок. В висках пульсирует боль, жаром обдает лицо и шею.

– Зовут тебя как, сестренка? – спрашивает Мнац, неожиданно меняя манеру разговора – мягче, с большей осторожностью и без угнетающей враждебности.

Мило, но я больше на это не куплюсь. Я видела, кто он и на что способен. Видела! Нужно скорее поставить точку в общении с этим парнем.

– Послушай, тебе не о чем переживать, – тараторю я сбивчиво. – Я не собиралась трепаться. Давай просто сделаем вид, что…

– Смотри на меня, когда говоришь! – приказным тоном перебивает он.

Мгновенно поднимаю голову, смыкая губы. Мнац разочарованно морщится:

– Так и думал.

Не знаю, что делать. Не понимаю, к чему это все, и окончательно теряюсь. Там, в зале, Мнац был совсем другим, а передо мной снова тот, кто без колебаний бросился на беззащитного парня, желая растерзать. Вспоминаю о Леше, о родственниках, о переводе в эту дурацкую стаю, обо всем, что причиняет боль, и непрошеные слезы застилают взгляд.

– Жалеешь себя, да? – ядовито усмехается Мнац, склоняя голову. – За что? Почему я?

Сердце стучит все сильнее, слов нет. Мнац делает шаг вперед, а я отступаю, упираясь задней поверхностью голеней в мягкий край дивана.

– Тяжелый случай, но я могу помочь.

– Мне не нужна помощь, – выдавливаю я с непостижимым усилием, все еще пытаясь держать оборону, но очевидно, что моя защита слишком слаба против такого, как он.

Мнац пробегает цепким взглядом по моему лицу и останавливается на глазах:

– Я так не думаю.

– Я хочу уйти. Пожалуйста.

Делаю несмелый шаг в сторону, но Мнац толкает меня, заставляя плюхнуться на задницу, наклоняется и упирается ладонями в спинку дивана с обеих сторон от моей головы. Машинально зажмуриваюсь и втягиваю голову.

– Какая же ты слабая. Жалко смотреть, – говорит он с откровенным пренебрежением. – Мне впервые приходится предлагать свои услуги так открыто, но у тебя все чересчур запущено. Будет больно, но оно того стоит. Обещаю.

– Не понимаю, о чем ты.

– Скоро поймешь.

Его лицо так близко, что трудно дышать. Страх лишает последних сил, оставляя лишь умоляющий шепот:

– Я не хочу…

– Боюсь, у тебя уже нет выбора.

POV: Мнац

Кажется, я еще не встречал настолько забитого и эмоционально потухшего человека, хоть и повидал немало. Где ее держали все это время? В земляном погребе? Полупрозрачные перепуганные глаза раздражают, резкие движения, не подразумевающие под собой никакой защиты, бесят. Что, черт возьми, с ней не так?! Инстинкты должны быть у всех, и самый сильный из них – инстинкт самосохранения, а у нее он словно перекручен в обратную сторону. Терпи, покорись и тогда, возможно, останешься цела, так она думает?

С отвращением отталкиваюсь от дивана и выпрямляюсь перед девчонкой, которая снова смотрит вниз, как послушная собачка. Ощущаю прилив силы и ядерной мотивации. Это знак, не иначе.

– Чем быстрее ты ответишь на мои вопросы, тем быстрее выйдешь отсюда, – говорю я, решив воспользоваться ее состоянием.

– Ладно, – мямлит она.

Будет сложно. Возможно, сложнее всего, с чем я сталкивался до этого момента. Сломать ее не составит труда, а вот собрать заново… Обычная тактика идет на фиг, с этой малой она точно не сработает.

– Имя? – начинаю допрос.

– Алена.

– Сколько лет?

– Восемнадцать.

– Родители?

Она едва заметно качает головой, опуская подбородок еще ниже. Прискорбно, но это не оправдание.

– Как давно? – сухо спрашиваю я.

– Зачем тебе это?! – повышает голос Алена, но не убедительно, больше похоже на истерику, чем на готовность к борьбе за свои границы.

– Собираю сведения для стенгазеты, – язвительно отвечаю я. – Уже забыла наш уговор?

Угроза действует безотказно. Ее попытка противостоять растворяется в море моей уверенности и превосходства.

– Десять лет, – признается Алена.

Довольно долго. И если не родители, то кто ее так запугал? Вспоминаю малого и то, как он с ней обращался. Перемены в ее внешности тоже не остаются без внимания. В ушах стоит хруст ломающихся костей, и я сжимаю челюсть, контролируя злость.