Босс моего бывшего - Лина Манило Страница 10

Когда высказываю всё, что думаю о его интересе ко мне, даже лишнего наговариваю, Дмитрий ловит мои руки, прижимает запястья к своей груди.

– Ненавижу мужиков, – полыхаю пламенем прямо ему в лицо, и если бы это было не фигуральное выражение, от ресниц и щетины Поклонского ничего не осталось.

– Злая такая, буйная, – хрипит, закрыв глаза, а я всерьёз подумываю дать ему по яйцам. – Хочешь стукнуть? Дерзай, один раз можно.

– Больной на голову, знаешь?

– Давно уже, – кривая усмешка на губах и снова чёртова ямочка на щеке, которая буквально примагничивает мой взгляд.

Только мерный стук инструментов и возня слесаря не дают провалиться в чёрную дыру его взгляда.

– Ты совсем ничего не знаешь обо мне. Не знаешь о моей жене. Но ты никогда не будешь просто любовницей, забавой на одну ночь. Слышишь меня? – его глухой голос отдаётся вибрацией во мне, задевает какие-то тайные струны души.

– Достаточно, что она у тебя есть. Да пусти же! Вы все одинаковые. Ты, Лёня, вообще все. Только и думаете, кому присунуть, когда вас ждут дома и любят.

– Любят, говоришь? – Поклонский отшатывается, но вместо того чтобы отпустить, к стене толкает. В моей же собственной квартире!

– Да, Варя, мы все одинаковые, – подтверждает, а чёрные глаза горят пламенем, искрят. Он прилично выше, и сейчас кажется поистине огромным. – Похотливые уроды. Ты это хотела услышать?

Он не пугает меня, но его энергетика, злая и тёмная, впечатывает в стену. Не могу пошевелиться, только дрожать сильнее начинаю.

Чёрт знает что творится. Этот день вообще когда-нибудь закончится?

Поклонский наклоняется ниже, я упираюсь руками в его грудь, но он не набрасывается на меня первобытным животным. Только губами нежно ведёт по щеке, но не целует. Пробует.

– Я с ума по тебе схожу. Такая хорошая принципиальная девочка, верная, прямая и честная. Красивая. Нежная. Съел бы тебя.

– Я повторяю и это факт: ты больной на голову.

– Ага, именно. Увидел тебя на корпоративе и заболел. Это лечится?

– Ты воды хотел.

Мой голос срывается на хриплый шёпот, а Поклонский тихо смеётся.

– Хотел, да. Именно воды я и хотел. Напоишь?

Отстраняется, пропуская в кухню, и я дрожащими руками набираю воду в стакан. Зачем я вообще это делаю? Дура.

Протягиваю стакан Дмитрию, но он отрицательно качает головой, а в глазах тот же вызов, что мелькал раньше, возле здания “Мегастроя”.

– Представь, что я умираю. Напои меня.

– Дурдом, – не сдержавшись, смеюсь, ибо градус безумия взмывает вверх.

Не отрывая от меня жгучего взгляда, Поклонский выдвигает стул, седлает его и ждёт, когда выполню просьбу.

– Что тебе стоит? Просто напои уставшего человека. Я больше ни о чём не прошу, только глоток воды.

Он откидывается на стену, я поддаюсь глупому порыву и, загипнотизированная блеском его глаз, подношу стакан к губам. Дмитрий смотрит на меня так, словно ничего красивее и совершеннее в жизни не видел. Это… приятно. Так на меня никто не смотрел. Лёня смотрел, но как-то иначе.

Тонкая струйка воды стекает по подбородку, падает на белую рубашку, оставляя прозрачное пятно, в котором проглядывают контуры тёмного узора татуировки. Интересно, что там нарисовано?

Да блин, о чём я думаю?! Совсем сдурела? А ещё Поклонского больным обзывала, а сама-то не далеко ушла.

– Ближе подойди, иначе всё прольёшь, – Поклонский облизывает губы, а я подаюсь вперёд.

Оказываюсь между его разведённых в сторону ног, почти вплотную к мощной груди. Дмитрий не пытается меня облапать, не прижимает к своему паху, но всё равно кажется, что расстояние между нашими телами до проблем интимно. Есть в этом что-то эротическое, запретное и недопустимое. Порочное.

Сделав несколько жадных глотков, наполовину опустошает стакан.

– Спасибо, – хрипло благодарит, а мне становится жарко.

Я просто поила его водой. А ощущение, что отдалась в развратной позе прямо на кухонном столе.

Нет, мне определённо нужно вытолкать его взашей, запереться и лечь спать. Спать, пока вся дурь из головы не выйдет, а нервы не перестанут звенеть натянутыми струнами.

– Спасибо, Варвара, это было… необычное ощущение. В чём-то даже круче секса. А теперь я пойду, – усмехается, и в этот момент в кухню входит слесарь, отчитывается за проделанную работу.

– Хозяйка, принимай, – ведёт за собой, вручает новенькую связку ключей, показывает, что куда проворачивать. – Замок надёжный, последнего поколения. Но дверь бы лучше сменить, эта совсем дохлая.

– Сколько я вам должна за работу и замок?

Слесарь бросает удивлённый взгляд на стоящего за моей спиной Поклонского. Безмолвный диалог длится не дольше пары секунд, и слесарь вновь на меня смотрит, неловко откашливаясь.

– Вообще-то всё уже уплочено в полном размере.

И правда, что это я удумала?

– Спасибо вам, – говорю и в ответ получаю широкую улыбку.

– Обращайтесь.

Слесарь вручает мне визитку, прощается и уходит, оставляя нас с Поклонским наедине.

– Варя, посмотри на меня, – требует.

Я слушаюсь и встречаюсь с совершенно больным голодным взглядом.

– Я не стану торопить события. Не хочу пользоваться твоей истерикой, разрывом с Леонидом. Но ты знай: не всему, что пишут в газетах можно верить.

– Зачем тебе всё это?

– Затем, что я впервые за долгое время почувствовал себя живым. Настоящим. Это благодаря тебе для меня последние полгода не прошли зря.

Я о многом бы его спросила, но Поклонский протягивает руку, мягко гладит мою скулу и, подавшись вперёд, оставляет невинный поцелуй на лбу.

– Отдохни, Варя, поспи. Тебе это нужно.

И, развернувшись, уходит. Сбегает по лестнице, ни разу не оглянувшись. Отставляет меня наедине с ощущением, что всё в этой жизни только начинается.

На улице Поклонский лишь раз оборачивается, ищет глазами мои окна, а я ныряю обратно за занавеску. Пусть не видит, что я слежу за ним, пусть не знает об этом.

Почему он остаётся во дворе так долго? Почему не уезжает? Сквозь распахнутое кухонное окно проникают только тишина и ароматы лета – что угодно, кроме рокота мотора и шуршания шин уезжающих прочь автомобилей.

Мельком бросаю взгляд на висящие на стене часы в форме совы – подарок мамы на новоселье, а на циферблате минутная стрелка, дрогнув пару раз, замирает на двенадцати, сливаясь с часовой. Полночь. Забавно, но Лёня выполняет обещания – говорил же, что будет трудиться чуть не до утра и держит слово. Другое дело, на какой ниве пашет, но я не хочу об этом больше думать.