Сердце из пшеницы и ромашек - Елена Котенко Страница 10

—Под ней, наверное, и купаться можно.

—Да. Как-нибудь сходим, это весело. И щекотно.

—Я боюсь щекотки,— призналась Лика, доставая из корзинки холодильник и бокалы.

—Правда?— Виктор попытался спрятать улыбку.

Лика выставила свежую клубнику, канапе с красной рыбой, брускетту с паштетом и много сладостей. Васнецов снял кеды и растопырил пальцы на ногах, ловя ими ветер.

—То-то все городские такие стройные,— хмыкнул Виктор, вглядываясь в канапе, которая помешалась у него на двух пальцах.

—Здесь главное — вкус, а не насыщение.

Также Котикова достала бутылку с мохито и термос с чаем.

—Будешь? Оно безалкогольное.

Виктор кивнул.

—А вообще ты пьёшь алкоголь?

Лика пожала плечами.

—Только вкусный. Мне не нравится пить просто ради алкоголя. Папа по праздникам что-нибудь мне наливает.

—Твой папа — это нечто,— усмехнулся Виктор.

—А ты?

Васнецов пожал плечами.

—Я пил только то, что мы с пацанами втихаря доставали. Самогон, например. Его дед Пашки делает. Тяпнул пару стопок — и уже отвалился, там ни вкуса, ни ощущения. Просто тебя придавливает спокойствие и весельем.

—Как-то грустно вы пьёте…

Виктор пожал плечами и закинул в рот канапешку.

—Фто ты делала в городе? Где была?

—Ну… мы толком ничего не успели посмотреть, да и не собирались. Так, прогулялись по улочкам до отеля.

—А зачем тогда ездили? По работе?

—К врачам,— неохотно призналась Лика.

—Ничего,— Виктор похлопал её по руке.— Свежий воздух тебя вылечит.

Лика пожала плечами и откинулась спиной на дерево, глядя как поливалка медленно продвигается по полю.

—А тебе животную терапию не прописывали?

—Рекомендовали. Но кота папа отказался заводить, а ко всяким курочкам я не то чтобы питаю нежности.

—А на лошадях хочешь покататься?

—А у тебя есть лошадь?— взгляд Лики вспыхнул.

Васнецов довольно кивнул.

—Сейчас она с моим братом, но он через пару недель привезёт её — сможем покататься.

—А Аню возьмём?

—Если хочешь, то конечно.

—Ну я от неё, естественно, устаю, но она мне не простит, если узнает, что я каталась на лошадке, а она — нет.

—Тогда мы ещё попросим привести Росю свою — и она упадёт от восторга,— подвигнул Виктор.

—Как твои тесты? Все получается? Много ещё осталось?— вспомнила Лика, что они не просто так встретились.

—Неплохо. По русскому не так много осталось…

—Но?

—Но я же не сдал не только русский,— улыбнулся он, глядя на нее.

—Та-ак,— протянула Лика.

—Ну, может, тебе нравится быть в роли учительницы? У тебя хорошо получается.

—Нравится. Буду ставить тебе двойки за плохое поведение.

—Это когда я себя плохо вёл?— поинтересовался он и вдруг резко пощекотал её за бочок.

Лика согнулась в приступе смеха, а Виктор положил ей обе руки на талию, и его пальцы быстро забегали по коже, посылая электрические разряды во все тело. Котикова хохотала так долго, что стала икать. Только тогда Васнецов сжалился и отпустил её. Лика откинулась спиной на дерево, тяжело дыша, и залюбовалась широкой улыбкой Виктора, который пытался смотреть на неё, щурясь от солнца.

—Я сказала тебе об этом не для того, чтобы ты мне устроил вот это,— слабо стукнула его по плечу Лика.

—Смех продлевает жизнь.

Котикова прикрыла глаза, чувствуя, как ветер обдувает её слегка вспотевшее лицо, и взгляд Виктора, который будто сигаретой оставлял на её коже незримые ожоги.

—Давай так тогда. Понедельник — русский и литература, вторник — история и общество, среда — алгебра и геометрия, четверг — физика и астрономия, с пятницы по воскресение — выходной.

—А надо ли мне это образование?— тяжело вздохнул Виктор.

—Надо! Через год отдохнешь.

Виктор обречённо вздохнул и заел горе канапе. Лике вспомнилось их совместное чаепитие с ребятами после работы.

—Тебе не нравится, когда тебя называют Витей?

Васнецов отрицательно качнул головой.

—Это звучит, как имя старого деда. Или как скрип двери.

—А как тогда ребята тебя зовут?

—Витёк. Виктор.

—Тор? Бог грома,— улыбнулась Котикова.

Парень нахмурился.

—Тогда будешь Виком,— решила Лика, разливая из термоса чай.

—Как скажешь. А тебе кто сокращение придумал? Ты ведь Анжелика?

—Малика.

—Мама назвала?— понимающе спросил он.

—Да. Как ты догадался?

—Как я понял, ты не очень с матерью… ну и моя тоже хотела назвать меня по-эдакому, но отец хлопнул по столу и сказал: Виктор — победитель.

—Мой папа не мог маме ни в чем отказать,— вздохнула Лика.— Очень любил её… Этим-то и навредил.

—Почему?

—У нас терпимые отношения были с мамой до рождения Ани. Мы не были подружками, но и врагами тоже. А потом у неё началась послеродовая депрессия, с которой она выйти не смогла…

—Мне жаль,— шепнул Виктор, кладя руку ей на спину.

—Мне — нет,— взглянула на него Лика, и Васнецов увидел в её глазах нечто недоброе, что даже не смог интерпретировать. История этим явно не кончалась.

—Главное, что сейчас все хорошо, ведь так?

Лика кивнула и подала ему чашечку.

—Смотри: это малиновые рогалики, это синнабоны, это моти, а это меренговый рулетик.

—Из всего перечисленного я понял только слова «малиновые» и «рулет».

—Так, ты пробуй, а не слушай.

Виктор не стал противиться. Лике нравилось наблюдать, как он ест: берет что-то и внимательно осматривает и лишь потом кусает. При этом взгляд его становится пустым, будто бы он всем своим существом сосредотачивался на рту и вкусовых сосочках. Попробовав всего понемногу, он вынес вердикт:

—Твои кексики мне понравились больше.

Котикова разулыбалась.

—А папа сказал, что слишком плотные.

—Это он их неправильно ел.

Лика зажмурилась и уткнулась лбом ему в плечо. Сначала Виктор ещё возился, будто ему было неловко, но потом замер. Котикова вслушивалась в его глубокое дыхание. Оно дарило ей покой. Как можно волноваться, когда рядом сидит могучий и непоколебимый Виктор? «Надо было врачу не свежий воздух мне прописывать, а мужика,— подумала она».