Королевство грез - Джудит Макнот Страница 10

— Не знаю, — твердо отвечала Дженни, но тут же испортиластоль эффектную сцену, опасливо сделав еще шаг назад.

— Ваш отец думает, что я собираюсь идти на него?

— Не знаю.

— Не испытывайте моего терпения, — предупредил он вкрадчивои зловеще. — Или предпочитаете, чтобы я задавал вопросы вашей нежной малюткесестричке?

Угроза принесла желаемый результат; вызывающее выражение наее лице сменилось отчаянием.

— Почему бы ему не думать, что вы собираетесь напасть нанего? Об этом годами ходят слухи. А теперь у вас есть оправдание! Хотя я несчитаю, что вы в нем нуждаетесь. — И Дженни, перепуганная сверх всякой меры,когда он вновь начал приближаться, завопила:

— Ты зверь! Ты наслаждаешься, убивая невинных людей! — Он нестал отрицать сего заявления, и внутри у нее все сжалось.

— Ну раз ты так много знаешь, — проговорил он угрожающемягким голосом, — может быть, скажешь мне, сколько вооруженных людей у твоегоотца?

Дженни быстренько подсчитала, что должно бы остаться неменее пятисот.

— Двести, — брякнула она.

— Глупая, безрассудная дурочка! — прошипел Ройс, схватив ееза плечи и хорошенько встряхнув. — Я могу разорвать тебя пополам голыми руками,а ты мне все равно врешь!

— Чего вы от меня ждете? — воскликнула Дженни, дрожа всемтелом, но по-прежнему сопротивляясь. — Чтобы я предала собственного отца?

— Прежде чем ты выйдешь из этой палатки, — пообещал он, —расскажешь мне все, что знаешь о его планах, добровольно или с небольшойпомощью с моей стороны, которая тебя не обрадует.

— Не знаю я, сколько людей он собрал! — беспомощновскрикнула Дженни и тут же выпалила:

— Это правда! До вчерашнего дня отец не видел меня два года,да и прежде нечасто со мной разговаривал…

Ответ этот так удивил Ройса, что он вытаращил на нее глаза:

— Почему?

— Я… я рассердила его, — призналась она.

— Тут я его хорошо понимаю, — ворчливо проговорил он, считаяее самой несговорчивой особой женского пола, с какой когда-либо имел несчастьесталкиваться. И с удивлением отметил про себя самый манящий рот, какой онкогда-либо видел, и, пожалуй, самые синие в мире глаза.

— Он с тобой не разговаривал, годами не обращал на тебяникакого внимания, а ты все же рискуешь собственной жизнью, защищая его отменя?

— Да.

— Почему?

Дженни могла дать на это несколько правдивых и безопасныхответов, но злость и боль лишили ее рассудка.

— Потому что, — дерзко отвечала она, — я презираю вас ипрезираю все, что с вами связано.

Ройс пристально смотрел на нее, испытывая нечто среднее междуяростью, изумлением и восхищением безрассудной отвагой. Убить ее сразу означалолишиться возможности получить необходимые ему ответы. Растерявшись, он не знал,как с ней справиться, и, хотя шанс придушить ее прямо на месте выглядел вданный момент весьма привлекательным, об этом не могло быть и речи. В любомслучае, держа в плену дочерей Меррика, можно надеяться, что Меррик сдастся, невступая в сражение.

— Поди прочь, — коротко бросил он.

Не нуждаясь в особом приглашении, чтобы избавиться от его ненавистногоприсутствия, Дженни повернулась, бросилась из палатки, но остановилась передопущенным пологом.

— Я сказал, убирайся! — угрожающе предупредил Ройс, и онаобернулась:

— Я не желала бы ничего другого, только плохо умеюпросачиваться сквозь тряпки.

Не проронив ни слова, он подошел, приподнял полог и, заставее врасплох, с убийственною издевкой отвесил низкий поклон:

— Ваш слуга, мадам. Если чем-нибудь могу помочь, чтобысделать ваше пребывание среди нас приятным, надеюсь, вы без колебаний доведетеэто до моего сведения.

— Тогда развяжите мне руки, — велела Дженни, поразив егочрезвычайно.

— Нет, — отрезал Ройс. Полог упал, шлепнув ее по боку, иДженни помчалась вперед, рассерженная и удивленная; испустила сдавленный крик,схваченная невидимой рукою, но то был просто один из десятка стражей,расставленных вокруг шатра Волка.

Когда Дженни вернулась к себе в палатку, Бренна изнемогалаот страха и одиночества.

— Со мной все в полном порядке, уверяю тебя, — успокоила ееДженни, неуклюже опускаясь на землю.

В долине, где был той ночью разбит лагерь воинов Волка,через равные промежутки времени вспыхивали огни. Стоя в проеме палатки сосвязанными за спиной руками, Дженни задумчиво наблюдала за разворачивающейсявокруг бурной деятельностью.

— Если мы собираемся бежать, Бренна… — начала она.

— Бежать? — задохнувшись, повторила сестра. Пресвятая МатерьБожья, как же мы можем это сделать, Дженни?

— Пока точно не знаю, но мы это сделаем, и нам надопоторопиться. Солдаты за палаткой говорили, что нас используют, чтобы вынудитьотца сдаться.

— И он согласится?

— Неизвестно. Было время — пока Александр не переехал вМеррик, — когда мои родичи скорее сложили бы оружие, чем позволили нанести мневред. Теперь я для них ничего не значу.

Бренна слышала глухой голос сестры, и, хотя ей хотелосьутешить Дженни, она знала, что Александр так восстановил членов клана Мерриковпротив их юной госпожи, что они о ней более не заботятся.

— Но тебя-то они любят, так что нелегко догадаться, какоепримут решение и как повлияет на них отец. Если мы попытаемся бежать как можноскорее, то попадем в Меррик прежде, чем что-то произойдет.

Больше всего беспокоила Дженни обратная дорога в Меррик,которая по ее прикидкам должна занять отсюда два дня езды верхом. Каждый час,который придется провести в пути, будет полон риска; кругом рыщут бандиты, идаже честному человеку две одинокие женщины покажутся легкой добычей. Дорогипросто опасны. Равно как и постоялые дворы. Единственное надежное укрытие можнонайти в аббатствах и монастырях, где предпочитают останавливатьсядобропорядочные и уважаемые путники.

— Трудность в том, что у нас нет шансов бежать со связаннымируками, — продолжала рассуждать вслух Дженни, оглядывая занятый делом лагерь. —Значит, нам надо либо уговорить их развязать нас, либо нырнуть в рощу во времяобеда, когда мы не будем связаны. Но если мы так поступим, наше отсутствиеобнаружат тотчас же, как придут забирать пос??ду, и мы не успеем далеко уйти. Ивсе-таки, если на следующий день-другой нам выпадет только эта единственнаявозможность, скорее всего ей придется воспользоваться, — весело объявила она.