Обольщение джентльмена - Виктория Александер Страница 10

Ах, сколько опасностей для ее сердца таил его взгляд… «Надеюсь, я не замужем», — подумала красавица, опуская руку.

— Господи, как неловко, я даже не знаю, как вас представить, — посетовала графиня. — Нужно дать вам какое-то имя — не могу же я все время звать вас «дорогая» и «милочка»!

— Я уверена, что у меня уже есть имя, — возразила гостья.

Пусть она не помнит, как ее зовут, но она определенно не желает нового имени. Означает ли это, что она все-таки страдает излишней гордостью, недостаточно умна и тщеславна? Похоже, что именно так, хотя это не слишком обнадеживающий вывод для начала процесса самопознания.

— Разумеется, есть, но, увы, пока мы его не знаем, — умиротворяюще улыбнулась графиня. — Соглашайтесь, дорогая, ведь это временно, просто для удобства общения.

— Пожалуй, вы правы, — заставила себя улыбнуться молодая женщина. — Какое же имя вы предлагаете?

— На ум не приходит ничего подходящего, — призналась графиня. — Мне только раз довелось выбирать имя — своему сыну Оливеру. Я назвала его в честь автора пьесы, которая полюбилась мне с юности на всю жизнь. — Она бросила на сына полный нежности взгляд. — Отличный выбор, не правда ли?

— Действительно, это имя подходит графу, — согласилась гостья.

— Что ж, давайте подберем подходящее имя и для вас. — Графиня окинула гостью внимательным взглядом. — Что скажешь, Оливер?

— Временное имя не имеет большого значения, — отозвался тот, пожимая плечами. — Может быть, Мэри?

— У тебя нет воображения, сынок, — отмела его предложение мать. — Для нашей гостьи это имя слишком обычное. Да одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять: перед нами весьма незаурядная особа.

— Спасибо, — пробормотала польщенная незнакомка и тотчас устыдилась: опять она дала волю своему тщеславию!

— Ладно, тогда Пенелопа, — предложил Оливер.

— Уже лучше, — похвалила графиня. — Как вам это имя, дорогая?

— В нем есть что-то легкомысленное, капризное, — покачала головой гостья. — Я совсем не такая.

— Какой вздор, — отмахнулась от ее возражения хозяйка дома. — Мое имя — Эдвина. Как видите, имя вполне серьезное, тем не менее мой сын убежден, что я частенько поступаю легкомысленно. Увы, у меня не было возможности участвовать в выборе собственного имени, а у вас есть. Подумайте, какая перспектива открывается перед вами!

— Не очень-то радужная, по правде говоря, — вздохнула несостоявшаяся Пенелопа.

— Но это же абсурд, — хмыкнул Оливер. — Речь идет не о ребенке, а о взрослом человеке. К тому же мы лишь на время даем нашей гостье имя. Так что подойдет любое. Какое вам больше нравится — Элизабет, Сара, Анна?

— Да, да, — согласилась его мать. — К тому же, как розу ни назови…

— Помню, мама, это Шекспир.

— Очень хорошо, Оливер, приятно сознавать, что годы учебы не прошли для тебя даром, — похвалила сына графиня.

— Он никогда не имел склонности к наукам, — вдруг выпалила незнакомка.

— Откуда вы знаете? — подозрительно прищурился граф.

— Понятия не имею, — ответила она и испуганно округлила глаза. — Просто мне пришло в голову, и все.

— Какая разница, Оливер? — вступилась за нее графиня. — Это скажет любой человек, мало-мальски обладающий здравым смыслом. Ты совсем не похож на тех, кто увлекается науками.

— Вы уверены, что мы никогда до этого не встречались? — так же подозрительно воззрилась на графа гостья.

— Придумала! — воскликнула хозяйка дома. — Моя любимая пьеса — «Ночь ошибок» Оливера Голдсмита. Его перу принадлежит также «Векфилдский священник», роман неплохой, но скучноватый. С этим викарием и его близкими происходят ужасные вещи, но потом все заканчивается хорошо…

— Что ты предлагаешь, мама? — нетерпеливо перебил ее Оливер.

— Я подумала, что литература может помочь нам восстановить ее память, — бросив на сына сердитый взгляд, продолжала графиня. — В моей любимой пьесе главную героиню принимают за другую женщину — похожая ситуация, не так ли?

— В этой пьесе героиня притворяется другой женщиной, — уточнил Оливер, поймав взгляд гостьи. — Большую часть времени она занимается тем, что обманывает главного героя.

— Вы обвиняете меня в обмане? — возмутилась незнакомка.

Граф пожал плечами, словно ответ был очевиден.

— Что вы, дорогая, — поспешила вмешаться леди Норкрофт. — Он вас ни в чем не обвиняет, хотя в его словах и можно усмотреть обидный намек.

Красавица скрестила руки на груди и с вызовом заметила:

— Если вы, граф, намекаете на то, что вы — герой этой пьесы, то должна вас разочаровать — для этого в вас слишком мало героического.

— Вы меня совершенно не знаете, — парировал Оливер. — Героического во мне вполне достаточно.

Гостья не удостоила его ответом, только выразительно пожала плечами, так же как это сделал он мгновение назад.

— Тетерь я знаю, какое имя вам подойдет, милая! — воскликнула графиня. — Кейт Хардкасл. Так звали героиню Голдсмита.

На скулах графа заходили желваки.

— С вашей стороны невежливо нападать на человека, который дал вам приют, — упрекнул он.

— Нет, Хардкасл не пойдет, — вставила его мать. — Вы будете просто Кейт.

— Спасибо за гостеприимство, милорд, — съязвила гостья.

— Когда вас принесли сюда в бессознательном состоянии, мы, естественно, не могли отказать вам, — продолжил граф.

— Хотя ему и очень хотелось, — неодобрительно покачала головой леди Норкрофт.

— Я этого не говорил! — ответил граф, на секунду закрыв глаза, словно хотел вознести молитву о даровании терпения.

Гостья решила, что на его месте тоже проявила бы подозрительность: кто знает, чем обернется встреча с незнакомцем, забывшим даже свое имя?

— Мне кажется, если речь идет о безопасности, предосторожность никогда не бывает излишней, — неожиданно поддержала она графа.

— Вот как? — удивился он.

— Весьма благоразумная мысль, — просияла его мать.

— Да, я, должно быть, благоразумна от природы, — со вздохом согласилась гостья.

Познавая себя, она отметила новую грань своего характера наряду с тщеславием, гордостью и, возможно, смелостью, и отмела недалекость, поскольку этот недостаток легко преодолевался усилием воли.

— Лорд Норкрофт просто проявил вполне понятную осмотрительность.

— Вот слова настоящей леди, — торжествующе посмотрела на сына графиня. — Я же тебе говорила!

— Ты говорила, что у нее отличная обувь, — хмыкнул Оливер.

Гостья с трудом удержалась, чтобы не посмотреть на свои туфли.