Сбывшийся сон - Эмили Роуз Страница 10

— Тони? — быстро переспросил он.

— Мой партнер — деловой партнер, — поправилась Синтия, хотя не было ни малейшей причины уточнять для него эту деталь. — Мы вдвоем владеем небольшой фирмой, работаем по заказам разных компаний.

— Надеюсь, ваш бизнес процветает?

— Да, дела идут неплохо.

— Определенно неплохо, раз есть возможность позволить себе шикарный отдых на Барбадосе. Если, конечно, ты, как и прежде, не пополняешь свой доход из других источников.

— Если хочешь знать, — Синтия сделала вид, что не обратила внимание на новую обиду, — номер в гостинице принадлежит Тони. Он предоставил его в мое распоряжение на пару недель. Кстати о гостинице — лучше мне вернуться туда поскорее, пока они не выслали поисковые партии.

Синтия сказала это беспечным голосом, почувствовав настойчивую необходимость быстрее убраться как можно дальше от Рика — от его враждебности, презрительных насмешек, но главным образом — от его притягательной силы, которая, несмотря ни на что, коварно манила ее. Оказаться подальше от прикосновений Рика, приводивших ее в трепет, от аромата его лосьона — теплого, пряного, который она так хорошо помнила, и за которым ощущался другой, неуловимый, мужской запах — самого Рика.

Сердце Синтии внезапно забилось так сильно, что она сделала попытку встать с дивана, но тут в дверь снова постучали. Это вернулся молодой человек в форме. Не глядя на девушку, он поставил рядом с Риком серебряный поднос и тут же снова удалился.

Рик поднял светло-коричневый керамический кофейник.

— С молоком и без сахара?

— Ты помнишь? — прошептала Синтия внезапно севшим голосом.

Он небрежно повел плечом.

— У меня хорошая память, очень хорошая — там, где дело касается тебя.

Синтия слегка прикусила губу.

Рик протянул ей чашку.

— Печенье?

— Нет, спасибо, боюсь испортить аппетит перед ужином.

Она снова неуверенно улыбнулась, но вновь не получила никакого отклика и опустила глаза. Кофе был крепкий, ароматный, и Синтия с удовольствием выпила всю чашку. Но Рик продолжал держать свою чашку в руках и задумчиво водил длинным пальцем по ободку, уставившись на дымящуюся жидкость.

— Теперь мне гораздо лучше, — сказала Синтия, почувствовав, как по ее застывшему телу разлилось приятное тепло. — Но боюсь, что мне не одолеть расстояние до берега вплавь. Не мог бы ты?..

— Я уже распорядился, чтобы приготовили шлюпку.

— О, большое спасибо. Значит, ты меня отпускаешь на волю?

Облегчение боролось в ней с разочарованием. Она чувствовала счастье от того, что он поверил ей, и в то же время острое разочарование, потому что он так легко расставался с ней, теперь уже навсегда.

«Мне казалось, что я люблю тебя…» Его слова пятилетней давности вдруг всплыли в ее памяти, и Синтии пришлось поднести руку ко лбу. Наверное, у нее снова начиналось головокружение: чашка вдруг стала очень тяжелой.

Словно в тумане она увидела, как Рик быстро нагнулся и подхватил чашку, потому что она едва не выскользнула на ковер из ее разжавшихся пальцев.

Сделав героическое усилие, Синтия встала.

«Я готова», хотела сказать она, но связь между ее мозгом и губами, кажется, разладилась. Она сделала несколько нетвердых шагов к двери каюты, которая раскачивалась из стороны в сторону где-то далеко впереди. Ей показалось, что Рик взял ее за руку, но тут все — стол, поднос, его лицо — завертелось вокруг нее, слилось в один сплошной круг, и ее затянуло вглубь черного водоворота.

Утром, как обычно, птица, живущая в кусте красного жасмина под окном, запела свою песенку. Синтия пошевелилась, что-то сонно пробормотала, ее тяжелые веки дрогнули и приоткрылись. Все еще чувствуя дремотную слабость, она открыла глаза, потянулась и замерла.

Комната была чужой. Солнце струилось сквозь белые жалюзи, пронзительно насвистывал скворец, но все остальное было ей совсем незнакомо.

Бамбук, из которого была сделана легкая гостиничная мебель, за ночь превратился в мореное дерево, бирюзовое покрывало и шторы приобрели теплые малиновые тона.

Все еще не придя в себя полностью после сна, Синтия села и вдруг, опустив глаза, пораженно ахнула. Вместо ее хорошенькой розовой ночной рубашки на ней не было совсем ничего. А вокруг запястья темнели свежие синяки.

И стоило ей заметить эти припухшие темно-коричневые пятна на своей коже, как ее память начала раскручиваться назад. Она увидела, как с трудом поднимается по зыбкой веревочной лестнице, как ее хватают двое мужчин, куда-то грубо тащат… увидела Рика.

При воспоминании о его холодной враждебности Синтия сморщилась как от боли. Отбросив в сторону простыни, она опустила ноги на пол. Чья это спальня? Может быть, Рик привез ее в какую-то другую гостиницу? Почему она не проснулась, когда ее принесли сюда? И самое главное — Синтия была почему-то совершенно уверена, что это не горничная раздела ее и уложила в незнакомую кровать.

Во рту у нее пересохло. Дрожащими руками девушка налила себе стакан воды из графина, стоявшего на столике у кровати, и выпила его залпом. Со звоном опустив стакан на стеклянный поднос, она встала, стащила с кровати простыню, обмотала вокруг себя и осторожно приоткрыла дверь.

Дверь вела в большую гостиную, обставленную в желтовато-коричневых и кремовых тонах. В комнате была еще одна дверь. Синтия открыла ее и замерла, ошеломленно поднеся руку к горлу.

Она находилась вовсе не в гостинице! Здесь не было аккуратных цветочных клумб, бирюзовой глади бассейна причудливой формы и площадки с баром и соломенными зонтиками от солнца.

Вместо этого ее взору открылась нестриженая лужайка, окруженная раскидистыми олеандрами с розовато-лиловыми цветами, а вдоль дома тянулась скромная веранда, на дальнем конце которой за маленьким столиком сидел Рик.

Он сидел спиной к Синтии, погруженный в разложенные перед ним документы, и не слышал шагов ее босых ног по деревянным доскам пола. Одет он был в старые джинсовые шорты.

Засмотревшись на него, Синтия отметила, как напружинились мышцы его плеч, когда он потянулся вперед, чтобы переложить листок из одной стопки в другую.

Должно быть, у нее вырвался слабый вздох, потому что Рик резко повернул голову и на какой-то миг замер, задержав взгляд на ее стройной фигурке, окутанной тонкой простыней, и на длинных прядях волос, разметавшихся по плечам.

Он отодвинул стул, встал и направился к ней.

— Доброе утро, или скорее… — он взглянул на дорогие золотые часы на своем запястье, — добрый день.

— День! — Синтия даже по-детски приоткрыла рот. — Сколько же времени я спала?

— Приблизительно шестнадцать часов, плюс-минус несколько минут.