Милая заложница - Конни Мейсон Страница 10

— Ничто не угрожает? Я бы так не сказал, но да, девушка, я тебя зову. Не хочешь ли перекусить? У меня есть несколько лепешек и корка сыра.

Элспет взяла из его рук сухую лепешку и принялась ее грызть. Остаток трапезы она решила отдать Фалину. Если она собирается бежать, разумнее всего сделать это на лошади.

Девушка протянула коню открытую ладонь с крошками. Он осторожно понюхал ее руку и принял угощение, защекотав руку бархатными губами и теплым дыханием.

Но когда Элспет схватила его за гриву и попыталась вскочить на спину, жеребец взбрыкнул и шарахнулся. Она попятилась, чтобы увернуться от его копыт, споткнулась на неровной земле и приземлилась на зад, изумленно глядя на норовистого коня, с возмущенным фырканьем закатившего глаза.

— Я вижу, ты не слушаешь то, что я тебе говорю, — произнес Роб, спокойно наблюдавший за этой сценой, расположившись на камне. Он сделал глоток виски из фляги, предложил ее Элспет, а когда она отказалась, спрятал флягу в спорран [1]. — Я же сказал тебе, что Фалин не подпускает к себе никого, кроме меня. Это было предупреждение. Если ты меня не послушаешь, он может причинить тебе вред.

— Неблагодарная тварь, — прошипела Элспет, злобно глядя на жеребца и потирая ушибленные ягодицы.

В ответ Фалин прижал уши и тихонько заржал.

Возможно, этот конь по праву носил имя демона.

Роб непринужденно вскочил в седло, и Фалин даже ухом не повел. Затем Мак-Ларен протянул руку Элспет, предлагая ей помощь.

Она сложила руки на груди.

— Наверное, я недооценил всю серьезность повреждения, полученного твоей задницей, — с дьявольской ухмылкой произнес Роб. — Ты, вероятно, не сможешь ехать верхом?

— Разумеется, я смогу ехать верхом, — заявила Элспет, прищурив глаза и презрительно глядя на него. — Просто я не хочу ехать с таким типом, как ты.

— Отлично, госпожа Стюарт, — ответил Роб, пуская коня быстрым шагом. — Если вам хочется размять ноги, кто я такой, чтобы спорить с дамой?

Веревка натянулась, и, чтобы не отстать, Элспет пришлось побежать. Оступившись, она чуть не упала, но удержалась на ногах. Они быстро пересекали долину, двигаясь на север. Каждые сотню ярдов Элспет отрывала от юбки лоскуты, роняя их на землю.

— Так вот что считается у Мак-Ларенов рыцарским поведением, — наконец заметила она, окончательно запыхавшись и с трудом переводя дыхание.

— О да, отец всегда учил меня уступать желаниям дамы. Это продлевает мужчине жизнь.

— Я не говорила, что хочу бежать позади тебя.

— Хотя, может, отец имел в виду, что мужчине только кажется, что таким образом его жизнь продлевается, — произнес Роб, оборачиваясь и глядя на нее.

Он натянул поводья, и Фалин пошел медленнее.

— Мои свадебные туфли не предназначены для такого испытания, — пробормотала Элспет.

Как и платье, подол которого теперь был изорван в клочья, ее изящные туфли из лайковой кожи, наверное, были безнадежно испорчены. Их тонкая подошва совершенно не защищала ноги Элспет от неровностей каменной тропы.

— Смею ли я напомнить вам, миледи, что вы сами выбрали пешую прогулку?

— Я присутствую здесь отнюдь не по собственному желанию, Мак-Ларен.

Замедлив шаг, девушка остро ощутила холод ночи. Ветер свистел по долине, пронизывая шерстяную накидку, как будто она была соткана из тонкого шелка.

— Мой отец притащил мою мать из самой Ирландии, — сообщил Роб. — Готов побиться об заклад, она не жаловалась так громко и так много, как ты.

— Что ж, я не думаю, что твой отец похитил твою мать с ее свадьбы.

— О нет. Он забрал ее из монастыря, и поначалу она тоже сопротивлялась, — признался он. — Но ты не волнуйся. В конце концов она приняла его точку зрения и все завершилось очень хорошо.

— Очаровательная история, — ядовито заметила Элспет.

— Да, я тоже так думаю. Если бы матушка не рассталась с монашеским покрывалом, я так и не родился бы.

— Мир понес бы невосполнимую утрату!

Элспет уже оборвала с юбки всю шелковую отделку. Это было нетрудно объяснить превратностями дороги. Она свалит всю вину на Роба — ведь это он заставил ее идти пешком.

Когда он отвернулся, Элспет отвязала один из рукавов и уронила его на землю. Шагов через пятьдесят она хотела отвязать и второй, но передумала. Ей будет нетрудно объяснить случайную потерю одного рукава, но никак не двух.

Роб остановил жеребца и подождал, пока она его догонит.

— Теперь ты поедешь со мной верхом.

Элспет отвернулась, снова бросая ему вызов. Если она будет идти, это замедлит их продвижение и пустившимся в погоню людям будет легче их выследить. Она уже оборвала подол, насколько осмелилась, как из соображений скромности, так и из страха, что Роб догадается о том, что она сделала. Ей совершенно не хотелось будить гнев безумца. Элспет была бы рада подчиниться его приказу, потому что ледяной ветер хлестал ее по ногам, а пальцы ног окончательно онемели от ходьбы и холода. Но присущее ей упрямство заставляло ее настаивать на своем.

— Ну, давай, девушка.

Роб протянул руку, чтобы помочь ей, но она ее не приняла. Элспет хотела, чтобы он понял: она не спаниель, чтобы исполнять все его прихоти.

— Будь по-твоему. — Роб склонился и подхватил ее с земли, снова уложив к себе на колени ягодицами вверх. Он шлепнул ее ладонью по заду, и по ее телу неожиданно разлилось тепло. Элспет вскрикнула скорее от удивления, чем от боли. — Хорошая взбучка как ничто другое помогает согреться, — заявил он.

Роб не стал ее больше шлепать, но оставил ладонь на ее ягодицах. К своему немалому смущению Элспет поняла, что ей это очень нравится.

— Прекрати, — потребовала она.

— А ты прекратишь игнорировать меня, когда я говорю тебе, что ты должна делать?

— Да! — крикнула она.

Мак-Ларен схватил ее за талию, посадил верхом на лошадь впереди себя и пустил Фалина мелкой рысью. Зубы девушки стучали от холода. Роб укутал ее в плед и прижал к груди.

— Так лучше?

— Гораздо лучше, чем замерзнуть насмерть.

Элспет трудно было судить, насколько согревал ее дополнительный слой шерстяной ткани, но она решила, что исходящее от его тела тепло стоит того, чтобы она пожертвовала частицей своего достоинства. Прижатые к ее ногам бедра Роба заставляли ее сердце биться чаще, а кровь — быстрее струиться по жилам.

Роб пришпорил коня, и тот перешел на легкий галоп. Теперь они вихрем неслись по вересковой пустоши.