Неверная жена - Жаклин Санд Страница 10

– Что происходило в королевстве, пока я была в плену?

Даниэль прислонился спиной к испещренной трещинками теплой стене и подбросил на ладони финик.

– Когда вас захватили люди Джабира?

– Пятнадцатого августа, – сказала леди Александра.

– Что ж, тогда вы знаете, как был коронован Ги де Лузиньян.

– Он по-прежнему сидит на троне?

– И по-прежнему правит. Многие говорят, что он слаб и нерешителен, но иные бароны пользуются этим, чтобы упрочить свою власть. Вспыхивают ссоры, брат не доверяет брату. Салах ад-Дин клянется уничтожить королевство Иерусалимское. Мы словно в окружении его несметных войск.

– Но ведь перемирие… – растерянно произнесла леди Александра.

Даниэль перебил ее:

– Мира нет. Его уничтожил Рено де Шатильон, вероломно напав в начале этого года на караван, в котором ехала сестра Салах ад-Дина. Караван следовал с большими ценностями из Каира в Дамаск и шел по землям, где на него нельзя было напасть. Но ничто не остановило Рено де Шатильона. Он разграбил караван подчистую, а когда Салах ад-Дин потребовал от короля справедливости и наказания для грабителя, тот отказал. С ранней весны войска султана пришли в движение. Он опустошил земли у крепостей Карак и Карак де Монреаль, соединил войска мусульман из Дамаска, Мосула, Халеба и Месопотамии. Сейчас они где-то около Раас аль-Ма. Говорят, великое отмщение грядет. Салах ад-Дин не прощает оскорблений, и он объявил джихад.

Леди Александра молчала, и Даниэль не стал продолжать. Что толку. Если муж ее будет благоразумен, то отправит ее домой на корабле какого-нибудь генуэзского торговца, возящего из Святой Земли ткани и мускатный орех.

– Что же остальные? – заговорила леди Александра вновь. – Что ордена? Ибелин? Граф Триполийский?

Даниэль не отвечал долго, а когда ответил, говорил неохотно.

– Раймунд, владетель Триполи, сеньор Тиверии, не ладит с великим магистром тамплиеров Жераром де Ридфором, коль скоро вам это неизвестно. И их вражда мешает им договориться. Они будут воевать вместе, когда придет время выступить против султана, однако насколько успешно – знает лишь Бог.

– Господь поможет нам, – пробормотала леди Александра.

– Господь определенно поможет кому-то, – согласился Даниэль. Он встал, подошел к дыре, что осталась на месте стены дома, и посмотрел в долину. Никого.

– Мой супруг уже должен быть здесь? – спросила леди Александра. В голосе ее слышалось беспокойство.

– Он обязательно приедет, моя госпожа, – ответил Даниэль, не оборачиваясь. Солнце было уже низко над горизонтом, и полоски узких облаков напоминали обугленные клинки. – Вы можете отдыхать пока. Я вас не потревожу.

Он устроился на том, что когда-то было порогом, положил рядом запасную рубаху, на рукаве которой образовалась преизрядная дыра, и продел в ушко костяной иголки грубую нить. Затем долго и вдумчиво штопал прореху. Солнце село, и Даниэль заканчивал починять рубашку уже в темноте.

Лошади объедали траву вокруг, хрупали мощными челюстями; в степи надрывно орала какая-то ночная птица. Птиц в Палестине было много, а зверей – не очень. Никакого сравнения с густым французским лесом, где можно преследовать жирного кабана или оленя. И не попасться при этом егерям – в случае, когда олень не твой.

У Даниэля в жизни не случалось «своего» оленя.

Вскоре взошла луна. Даниэль сидел, вытянув ноги и скрестив руки на груди, и пытался уловить топот копыт, но слышал лишь привычные звуки ночной пустыни. Где же граф де Ламонтань? Он обещал приехать еще до лунного восхода. Что могло задержать его, и явится ли граф вообще? Впору подумать, как поступить с женщиной, если ее супруг не заберет ее.

Земли тут опасные, того и гляди налетят злодеи и перережут горло, а имущества лишишься вместе с жизнью. Воины Салах ад-Дина, положим, сначала поинтересуются, насколько знатен путешествующий, да кто он, да откуда, а разбойникам – тем все едино. Война притягивает к себе грязных людишек, как трупы манят стервятников. Если граф нарвался на отряд вроде того, которым командует Джабир, мог и не поспеть к месту встречи. Хорошо, если сеньор не лежит в канаве и грифы не пируют в его внутренностях. Хорошо, если его просто задержали обстоятельства.

Леди Александра зашевелилась, затихла, а потом сказала негромко:

– Ты здесь, Даниэль по прозвищу Птица?

Он усмехнулся. Ему нравилось, как она это произносила.

– Здесь, моя госпожа. Вам что-нибудь нужно? Да?

– Принеси из повозки плащ. Мне холодно.

Ночи в пустыне и верно нежаркие. Даниэль сходил к повозке, вернулся с двумя плащами – своим и тем, что купил для леди Александры, – и вошел в дом. Там было светло: луна бросала лучи сверху, остатки крыши ничуть не мешали небесной владычице.

– Благодарю тебя. – Укрытая двумя плащами, леди Александра казалась ворохом темноты. – Теперь я согреюсь. Из каких ты земель, скажи? Ты ведь приплыл из-за моря.

– Я жил близ Парижа, – сказал Даниэль, не желая вдаваться в подробности.

– У тебя остался кто-то на родине? Жена, дети?

– Никого не осталось. Спите, госпожа.

– А здесь? – настаивала она, и Даниэль вдруг понял звериным чутьем, что ей очень страшно, и потому она хочет говорить с ним. Обычно благородные дамы не снисходят до тех, кто ниже их по рождению, даже до спасителей. Даниэль не стал уходить за порог, отошел и устроился в оконном проеме; лунный свет лился сверху, как вода.

– Здесь у меня есть друг.

– Тот, с кем ты был в крепости? Как его зовут? Я забыла.

– Фарис, – и, предупреждая вопрос, тут же объяснил: – Это значит «рыцарь».

– Он вправду рыцарь? Или… как и ты?

Даниэль улыбнулся:

– Он вор, госпожа. А еще лихой наездник и превосходный воин. У него душа сокола и повадки лисы.

– Он твой верный друг?

– Он мне как брат. Я спас его жизнь однажды, а потом он спас мою, и хотя у нас нет друг перед другом долгов, это связывает навеки. – Даниэль положил руку на край проема; из-под пальцев посыпались мелкие сухие камешки. – Он зовет меня «саиб», что значит «верный».

– А ты как зовешь его?

– По имени. У него хорошее имя.

– Это правда, – сказала леди Александра.

После долгого молчания Даниэль осторожно и немного неловко спросил:

– А вы, госпожа? Вы тоже приплыли из-за моря.

Она тихо рассмеялась.

– Да. Я жила на севере Англии, в суровом краю. Мой род получил свои земли в ту пору, когда несколько моих предков храбро сражались рядом с Вильгельмом в битве при Гастингсе. С тех пор мы приумножили богатство. Дед участвовал в первом походе в Святую Землю и вернулся домой с сокровищами. Я с детства была обещана Гийому де Ламонтаню, бережно хранила его портрет и собиралась отплыть в Палестину, когда будущий супруг призовет меня. Это случилось три… четыре года назад. Я прибыла сюда и была обвенчана с ним в Иерусалиме.

Конец ознакомительного фрагмента