Узница Шато-Гайара - Морис Дрюон Страница 10

В эту минуту Бланка искренне любила весь род людской. Она опьянела от выпитого вина и с трудом взобралась к себе по лестнице, оступаясь на каменных ступенях. «Жалко, что я не приехал сюда поразвлечься, – подумал Артуа, – эта не особенно бы долго сопротивлялась... Напоите хорошенько любую принцессу – и через полчаса вы не отличите ее от обычной потаскушки. Да и другая, на мой взгляд, вполне готова!»

Робер подбросил в камин толстое полено, повернул к огню стул Маргариты, наполнил чарки вином.

– Ну, кузина, – начал он, – думали ли вы над моим предложением?

– Думала, Робер, долго думала. И боюсь, что мне придется отказать вам.

Эти слова Маргарита произнесла не свойственным ей кротким тоном. Казалось, ее совсем разморило от тепла и вина, и голова ее невольно клонилась на грудь.

– Послушайте, кузина, вы говорите просто безрассудные вещи! – возмутился Робер.

– Отнюдь нет! Боюсь, что мне придется вам отказать, – повторила Маргарита слегка насмешливым тоном, чуть-чуть растягивая слова.

Робера даже передернуло от нетерпения.

– Маргарита, выслушайте меня хорошенько, – промолвил он. – Согласиться на мое предложение – для вас прямая выгода. Людовик от природы нетерпелив и готов на все, лишь бы получить немедля то, что ему загорелось получить. Сейчас или никогда. Вряд ли вам еще представится в будущем столь выигрышный случай. Согласитесь подтвердить то, что у вас просят. Ваше дело не будет разбираться Святейшим престолом; оно пройдет через епископский суд города Парижа, который подчинен Жану де Мариньи, архиепископу Санскому, а его – не беспокойтесь – сумеют поторопить. Не пройдет и трех месяцев, как вы получите полную свободу.

– Или же?

Маргарита сидела, слегка нагнувшись над пламенем камина, протянув обе руки к его живительному теплу. Шнурок, стягивавший вырез рубашки, ослабел, и кузен мог беспрепятственно любоваться ее шеей. Но Маргарита, казалось, не замечала этого. «А у нашей разбойницы и сейчас грудь хоть куда», – подумал Робер.

– Или же? – повторила Маргарита.

– В противном случае ваш брак, душечка, все равно будет аннулирован, ибо не так уж трудно найти мотив для того, чтобы аннулировать королевский брак, – небрежно ответил Артуа, которого в эту минуту куда больше интересовало то, что он видел, нежели то, что он слышал. – Особенно если у нас будет папа...

– Как? Значит, папы до сих пор нет?! – воскликнула Маргарита.

Артуа досадливо прикусил губу: он совершил непростительный промах. Как мог он думать, что заключенная в четырех стенах крепости Маргарита знает то, что знает весь мир, – другими словами, что со дня смерти Климента V конклав так и не решился назвать нового претендента на папский престол. Какое мощное оружие дал Робер в руки врага. Недаром же так живо откликнулась на его слова Маргарита, которая, видно, вовсе не столь пьяна, как хочет казаться.

Поняв, что ошибка уже совершена, Робер попытался обернуть ее себе на пользу и смело повел игру, в которой не знал соперников, – игру в прямодушие.

– Конечно, вам это на руку! – воскликнул он. – И это-то я и хотел вам дать понять. Как только наши пройдохи кардиналы, у которых чести не больше, чем у барышников на ярмарке, продадут свои голоса и договорятся между собой, вы Людовику будете уже не нужны. Вы добьетесь только одного: Людовик возненавидит вас еще больше и заточит здесь навсегда.

– Да, но, пока нет папы, без моего согласия ничего поделать нельзя.

– С вашей стороны глупо так упорствовать.

Робер подсел к Маргарите, обнял ее за шею, начал осторожно гладить плечо.

Прикосновение этой сильной руки, казалось, взволновало Маргариту. Уже давно, слишком давно ее не касалась мужская рука!

– Вам-то какая выгода от моего согласия? – кротко спросила она.

Артуа нагнулся, и губы его коснулись ее темных кудряшек.

– Я ведь люблю вас, Маргарита, вы сами знаете, я всегда вас любил. А сейчас наши интересы совпадают. Вам нужно обрести свободу, а я хочу угодить Людовику и тем добиться его расположения. Так что, как видите, мы с вами союзники.

С каждым словом рука Робера все смелее ласкала плечи королевы Франции и, не встречая сопротивления с ее стороны, беззастенчиво касалась груди. А Маргарита, откинув головку на мощную длань своего родича, погрузилась в какие-то свои мечты.

– Разве не жалко, что столь великолепное тело, такое нежное и совершенное, лишено самых естественных развлечений? Дайте согласие, Маргарита, и в тот же день я увезу вас с собой, далеко от этой проклятой тюрьмы: сначала я доставлю вас в какой-нибудь монастырь, где не придерживаются особо строгого устава и где я смогу часто посещать вас и вас охранять... Что вам, в самом деле, стоит объявить, что ваша дочь не от Людовика, ведь вы никогда не л??били своего ребенка?

Маргарита вскинула на Робера томный взор и произнесла страшное слово:

– Если я не люблю свою дочь, не лучшее ли это доказательство того, что она рождена мной от мужа?

С минуту Маргарита сидела молча, устремив мечтательный взгляд куда-то вдаль. В очаге с грохотом рухнули обгоревшие поленья, и поднявшиеся вихрем искры на минуту осветили всю комнату. Вдруг Маргарита расхохоталась, обнажив в смехе маленькие белые зубы; небо и язычок у нее были совсем розовые, как у котенка.

– Почему вы смеетесь? – спросил Робер.

– Меня рассмешил здешний потолок, – ответила Маргарита. – Я только сейчас заметила, что он как две капли воды похож на потолок в Нельской башне.

Артуа поднялся с места. Он был поражен, но не мог подавить чувства невольного восхищения перед этим неприкрытым цинизмом, смешанным с хитростью. «Вот это женщина!» – подумал он.

Теперь Маргарита глядела во все глаза на своего гостя, оценивающим взглядом окинула она его огромную фигуру, загораживающую камин и прочно водруженную на могучих, как ствол дуба, ногах. Отблески пламени играли на его красных сапогах, в полумраке комнаты причудливо вспыхивали то золотые шпоры, то серебряный пояс. Если и пыл его так же велик, то вполне можно забыть лишения и горести полугодового затворничества.

Робер легко поднял ее со стула, привлек к себе.

– Ах, кузина, – проговорил он. – За меня, вот за кого вам следовало бы выйти замуж или по крайней мере взять меня себе в любовники вместо того щенка конюшего. Мы с вами были бы счастливы, и ваша судьба не сложилась бы так печально.

– Охотно верю, – шепнула она.

Артуа продолжал держать Маргариту за талию, и ему подумалось, что еще мгновение – и она потеряет ясность мысли.

– И сейчас еще не поздно, – в тон шепнул он.

– Возможно, вы и правы, – ответила она прерывистым голосом, в котором прозвучала несвойственная ей покорность.

– Так давайте же сначала покончим с этим письмом, чтобы ничто не мешало нам думать друг о друге. Кликнем капеллана, он ждет внизу.