Пьяная вишня - Ольга Лазорева Страница 10

– Садитесь, бабушка, – услышала я голос Ириски и открыла глаза.

Она усаживала на свое место какую-то сгорбленную старушку в ситцевом платье и белом платочке.

– Могла бы и молодого человека поднять, – громко заметила я и тронула за плечо парня, сидевшего с закрытыми глазами и слушающего плеер.

Он глянул на меня и мгновенно ощетинился.

– А чего я? – развязно поинтересовался парень. – Сижу себе, никого не трогаю.

– Кажется, Задорнов сказал, что мужчины сидят в транспорте с закрытыми глазами, потому что им стыдно смотреть на стоящих перед ними женщин, – отчетливо проговорила Ириска.

– Да пошла ты, – вяло ответил парень и снова закрыл глаза.

– Не связывайся, дочка, – немного испуганно проговорила старушка и слегка отодвинулась от парня. – Они нонче шибко ершистые стали. Боязно даже. А ведь это наша надёжа и опора.

Я смотрела на парня и думала, что Ник практически его ровесник, что, по всей видимости, только со мной он был таким милым и воспитанным, а в компании таких же, как он, ребят вел себя соответственно и наверняка употреблял мат.

«Встречусь, пожалуй, с Сергеем, – решила я и даже как-то внутренне успокоилась. – Съезжу с Ириской на собеседование, а потом отправлюсь в студию. Только вот ей об этом говорить не стоит. А то представляю реакцию!»

Когда мы вышли из метро, Ириска решила зайти в магазин и купить шоколадных конфет.

– А то Златка там, бедная, сутки, – заметила она, – все радость! Чаек с конфетками – то что нужно.

– А ты уверена, что она сейчас не сидит на какой-нибудь очередной диете? – улыбнулась я, наблюдая, как Ириска наморщила лоб, изучая витрину.

– Ничего, от шоколада еще никому вреда не было! – уверенно ответила Ириска. – А лучше куплю-ка я ей коробку ее любимого зефира в шоколаде. Точно!

Приобретя зефир, мы вышли из магазина и направились в нужный нам переулок. Скоро оказались возле проходной завода. Пост Златы находился внутри территории при входе в киношные павильоны. Но на этой проходной контролеры нас уже знали и пропустили. Мы отправились между старыми, красного кирпича, огромными цехами бывшего завода.

– А еще говорят, что капиталисты угнетали рабочих, – проворчала Ириска, подняв голову и изучая монументальное здание бывшего кузнечного цеха. – Ты посмотри, какие корпуса строили для работы, прямо дворцы. И высокие, и просторные, на кирпиче уж точно не экономили. А все для того, чтобы рабочим было удобно и не душно.

– Это спорный вопрос, – ответила я, огибая здание и направляясь ко входу в корпуса.

– А сейчас наделали внутри клетушек, обозвали их офисными помещениями и думают, что достигли всеобщего счастья, – не унималась Ириска, идя за мной.

– Так здесь офисов-то и немного, насколько я помню, – ответила я. – А съемочные павильоны как раз очень просторные.

– А не один хрен? – туманно ответила она и вдруг остановилась. – А это что за песни?

Мы обогнули здание и пошли в ту сторону, откуда доносилась музыка. Это была современная песня какой-то очень знакомой группы.

– Стоп! Перерыв, и снимаем крупные планы, – раздался в этот момент голос явно из громкоговорителя. – Сергей, к гримеру!

Мы переглянулись и хихикнули. Но шаг замедлили.

– Давай все-таки вначале к Златке на пост пойдем, – неуверенно предложила Ириска, хотя ее глаза блестели от едва сдерживаемого любопытства. – А голос знакомый, не находишь? Кажется, это моя любимая группа «Моральный кодекс».

– Давай посмотрим, что там, а потом к Златке, – сказала я.

И мы двинулись к полуразрушенному кирпичному корпусу какого-то цеха. Погода стояла жаркая, солнце палило, хотя еще было рано. Пыльный нагретый асфальт, высокие стены из древнего красного кирпича, безлюдье, ленивая полосатая кошка, развалившаяся в теньке под деревянной покосившейся скамейкой, притулившейся возле входа в один из корпусов, создавали странное ощущение. Казалось, что мы каким-то непостижимым образом перенеслись в провинциальный промышленный городок конца XIX века. Но в этот момент из-за угла здания вывернули две женщины в брюках защитного цвета, кепках и совершенно не соответствующих им цветастых футболках, и ощущение нереальности мгновенно исчезло. Они прошли мимо, о чем-то оживленно переговариваясь и не обращая на нас никакого внимания. Я задержала взгляд на их объемных фигурах, колышущихся при ходьбе, и неприметно вздохнула, машинально втянув живот.

– Ну чего ты на них уставилась? – недовольно поинтересовалась Ириска и потянула меня за руку. – Видишь, что тетки из охраны, коллеги нашей Златы. Форма-то одинаковая. Правда, диковатая, – хихикнула она. – К этим немыслимым штанишкам военного образца еще и такие же жилетки прилагаются. Тетки, видимо, по причине жары их сняли. Но Златка как-то мне жаловалась, что не выносит эту форменную одежду, не понять на кого сшитую.

– Еще бы! – согласилась я. – Выглядит отвратительно. Как будто нельзя спецодежду делать красивой и удобной!

– О чем ты? Кому это нужно? Модельерам интересно делать арт-коллекции или создавать моду «от кутюр», а ты о спецухе!

– А вот в шестидесятые годы было такое направление в моде – одежда для разных специальностей, – заметила я. – Я во многих фильмах тех лет видела. Женщины всегда запоминают все, что связано со стилем и модой. Так ведь?

Ириска не ответила. Она ускорила шаг. Видимо, из-за того, что за стеной кто-то пророкотал:

– Мотор! Начали!

Мы зашли за угол и первым делом увидели Злату. Она стояла в проходе между двумя огромными и практически разрушенными корпусами и внимательно за чем-то наблюдала. Когда мы подошли к ней, то перед нашими глазами открылась самая настоящая съемочная площадка.

– Привет, девчонки, – шепнула она нам. – Хорошо, что меня отыскали. Слава вам сказал, где я?

– Нет, – удивились мы.

Слава был разнорабочим, и Злата частенько просила его посидеть за нее на посту, если хотела отлучиться.

– Мы у тебя и не были, – пояснила Ириска. – Музыку услышали и прошли мимо.

– Бондарчук снимает саундтрек к своему фильму, – прошептала Злата, кивая головой в сторону съемочной площадки.

– Ой! – пискнула Ириска. – Мой любимый Сергей Мазаев!

– А тут находиться можно посторонним? – засомневалась я.

– Я из охраны, так что не посторонняя, – улыбнулась Злата. – И помреж разрешил. Видите, вон тот маленький мужичонка с чудной прической?

Мы замолчали и дружно посмотрели на невысокого худощавого мужчину в сильно вылинявшем голубом джинсовом костюме. Он стоял за раскладным стулом Бондарчука и внимательно изучал какие-то бумаги. Его практически седые вьющиеся волосы были выбриты на висках, сострижены почти по всей голове, но сзади оставлен длинный, до лопаток хвост, затянутый синей резинкой. В этот момент он повернулся в нашу сторону. Я заметила, какие у него пронзительно синие глаза, скорее даже бирюзовые.