Эта сука, серая мышь - Ника Сафронова Страница 10

Период, пока он был прикован к больничной койке, стал для меня воистину подарком судьбы. У меня опять появился благовидный предлог. И я использовала его на полную катушку.

Я моталась к Всеволоду каждый божий день. Варила ему бульон, как заботливая жена. Возила книги. Просто рассказывала всякую всячину. Он был мне благодарен за это. Даже, кажется, начал осознавать, до какой степени он мне небезразличен!

И каждый божий день я поздравляла себя, пусть с маленькой, но победой. Он видит, как я стараюсь, как поддерживаю его. А Оксанка…

Ах, да, Оксанка.

Вот тут-то как раз «судьба быть в маске» мне очень пригодилась!

Наша с Оксаной размолвка длилась месяца полтора. Мы даже не здоровались с того самого вечера.

И вот, наконец, пришло время восторжествовать справедливости. Я сама протяну ей руку мира, но отплачу той же монетой. Я брошу зерно, из которого между ней и Лихоборским вырастет непреодолимая стена. И никто не докажет мне, что я не права!

Я знаю свою подругу с детства. Знаю как облупленную. Все ее плюсы и минусы. Мне ничего не стоит вывести ее из игры. Особенно теперь, когда у меня на руках такой козырь, как ночь с Лихоборским! Разве она сможет ему это простить? Да ни за что! А меня простит. Я ведь сама невинность! Я же ведать не ведаю, что между ними все очень серьезно.

Оксанка чем-то удручена. Мы только что обнимались в пылу примирения. И вот теперь она пьет задумчиво чай и, кажется, абсолютно не слушает, что я ей говорю.

Может быть, она уже все знает про нас? Неужели он сам ей сказал? Ну, тогда он просто болван!

Я осторожно перевожу разговор в это русло.

– Оксаночка! Я хотела тебя спросить… Между тобой и Всеволодом было что-нибудь в ту ночь?

Она поперхнулась. Прекрасно поняла, какую ночь я имею в виду. Ту! Самую первую! Когда они даже не смогли досидеть до конца вечеринки – приспичило им!

– Ты что, Поля! – Возмутилась она… надо заметить, вполне натурально. – Как ты могла такое подумать? Он просто меня до дома подвез. Мы обменялись товарищеским рукопожатием. И он уехал.

Вот это да! Не думала, что она до такой степени со мной неоткровенна. Придется строить диалог немного иначе. Я делаю дурацкое, растроганное лицо:

– Правда? А я, дурочка, от ревности себе места не находила! – И рассказываю «по простоте душевной» про нас с Лихоборским. Пока без интимных подробностей. Всего лишь ненавязчивый штришок. О том, как у нас началось…

Оксанка аж посерела. Сделалась как вылитый ее батюшка Александр Сергеич в минуты затмения:

– ЧТО у вас началось?

Ага, попалась! Видела бы ты сейчас свои глаза! А знаешь, каково было мне? Я думала, что умру! Но я бормочу невинно, как агнец.

– Нет-нет, ты не думай, зайчонок! Тогда у нас ничего такого не было!

И продолжаю развивать на глазах изумленной Оксанки бурный роман. Помаленьку подбираюсь к долгожданному вечеру. Это мой разящий удар! Удар ниже пояса!

Для убедительности я опускаю подробности. Просто говорю, что нагрянувший ко мне среди ночи Лихоборский был слегка не трезв, про Ирку расспрашивал…

– Кстати! Ты не в курсе, у них случайно нет романа?

– В курсе! Нет!

Оксанка напряжена до предела.

А я, наоборот, делаю выдох великого облегчения:

– Какое счастье! Ты не представляешь, как я переживала! Понимаешь, зайчонок, мы с ним в тот вечер…

И тут я понимаю, что не могу из себя это выдавить.

Это ведь ложь! Да такая грязная, что сюда вот-вот, справедливости ради, явится тень отца Гамлета и уличит меня в этой лжи!

Я начинаю мямлить.

– …Ну, в общем, у нас было это… ну, ты должна понять, что я имею в виду…

– Что?! – У Оксанки в этот момент такое лицо, что на нее жалко смотреть. – Ты переспала с Лихоборским?!

Да, признаю. Это был действительно удар ниже пояса.

Бедная, несчастная Оксанка! Я причинила ей ужасную боль, но я не могла поступить иначе (надеюсь, где-то на Небесах меня за это простят). На войне и в любви, как известно, все способы хороши.

И, между прочим, это сработало! Честное слово! Оксанка от ревности порвала с Лихоборским. А меня, жалеючи, снова пустила под свое благородное крылышко.

Что же до самого предмета нашего с ней разлада, то после выписки из больницы я его ни разу не видела. Поначалу он еще реагировал на мои звонки. Говорил тепло и даже по-дружески. А потом не стал подходить к телефону. Или, если я его все-таки доставала, шипел, как раскаленная сковорода: «Будь добра, не звони мне больше, пожалуйста».

Я все сносила и все ему прощала. Чуть только затянется, снова набираю треклятые цифры. Словно бес меня попутал. Но неожиданно я узнала, что никакой это не бес. Это болезнь. Редкая, как зубы во рту у младенца. Эротомания. Само название за себя говорит.

Я поняла, что у меня налицо все симптомы, когда он однажды тихо так, без надежды спросил:

– Ну чего ты хочешь от меня? Ну скажи… Я разве обещал тебе что-нибудь? Ну чего ты меня достаешь, а? Отвлекись от меня!

И это было то самое! Да не в бровь, а в глаз! Он сам произнес ключевое слово, в котором кроется корень зла. При моем заболевании отвлечься невозможно. Потому что никого другого в моем эротическом восприятии не существует!

А я и не отвлеклась, я затаилась. С самого мая сижу в засаде. Жду.

Пока от него ни слуху ни духу, но я уверена, что очень скоро это случится. Я увижу его! Почему? Да потому что Миша Талов – его лучший друг. И потому что недавно Миша вовлек его в кое-какой рекламный проект. А значит, хочет Всеволод того или нет, но он вынужден будет нанести нам визит. И уж я-то знаю, что должна буду сделать, чтобы связать его и себя неразрывными узами…

Пока же кому-то из нас нужно было решаться. Кто – я или Оксанка – позвонит Лихоборскому?

– Поля! Если ты этого делать не хочешь, тогда давай отложим нашу затею до лучших времен. Потому что я звонить ему не буду, даже если мне отпилят голову!

Что ж, так тому и быть! Мне, как говорится, и карты в руки. Ведь я всего лишь хочу спросить телефон Михаила. По-моему, все очень невинно.

– Нет, не будем откладывать! – решительно заявила я. – Я позвоню! Только, видишь ли, зайчонок, мне лучше воспользоваться твоим телефоном. Ты же помнишь, я тебе рассказывала? Он не берет трубку, если видит, что это я.

Морочить Оксанке голову долго не получилось. Очень скоро она поняла, что в наших с Лихоборским отношениях все далеко не безоблачно. Всему виной мои дурацкие набухающие глаза! Ну ничего! Так оно, пожалуй, и к лучшему. Сейчас и проверим заодно, сохнет он еще по моей сексапилке или уже и думать о ней забыл.

Оксанка, вздохнув, запустила набор и передала трубку мне.