Обольстить грешника - Элизабет Хойт Страница 10

— В этом не было никакой необходимости, — сказала она, отряхивая юбки.

— О нет, было, — проворчал он, надежно заталкивая ее руку себе под локоть и направляясь к внушительным белым дверям городского дома Эддингсов. — Музыка. Можно восхитительно провести день. Я очень надеюсь, что мы услышим народные баллады о девицах, которые топятся в колодцах, а вы?

Мисс Флеминг бросила на него недоумевающий взгляд, но устрашающего вида дворецкий уже распахнул перед ними дверь. Джаспер улыбнулся своей невесте и ввел ее в дом. Кровь бурлила в его жилах, но не потому, что ему предстояло наслаждаться так называемой народной музыкой или провести день в обществе мисс Флеминг, какой бы интересной она ни была. Он надеялся увидеть здесь Мэтью Хорна. Хорн был старым другом, собратом — ветераном армии его величества и, самое главное, одним из немногих, кто выжил у Спиннерс-Фоллс.

* * *

Мелисанда сидела на узеньком стуле и старалась, не отвлекаясь, слушать пение молодой девушки. Если бы можно было сидеть неподвижно, закрыв глаза, в конце концов, эта ужасная паника оставила бы ее. Она, увы, не предвидела, что их неожиданная помолвка так взволнует светское общество. Как только они вошли в дом леди Эддингс, глаза всех присутствующих устремились на нее и Джаспера, и Мелисанде захотелось просто исчезнуть. Она ненавидела быть в центре внимания. Ее бросало то в жар, то в холод. Во рту пересыхало, а руки дрожали. Но хуже всего было то, что она потеряла способность говорить разумные вещи. Она просто тупо смотрела на эту ужасную миссис Пендлтон, когда та высказала предположение, что, должно быть, лорд Вейл сделал ей предложение от отчаяния. А в ответ она не могла сказать ничего вразумительного — так, какое-то блеяние.

Стоявший рядом лорд Вейл наклонился и довольно громким шепотом спросил:

— Как вы думаете, она пастушка? Мелисанда, не понимая, смотрела на него. Он округлил глаза.

— Точно, она самая!

Джаспер взглядом указал на девушку, которая стояла рядом с арфой. Это была самая младшая дочь леди Эддингс. Девушка неплохо пела, но на бедняжке был огромный кринолин, бесформенный чепчик, и в руках она держала не что иное, как ведерко.

— Горничной она быть не может, — размышлял лорд Вейл. Он легко воспринял этот нездоровый интерес к ним, и, когда перед следующим номером его окружили несколько джентльменов, он громко смеялся. Он сидел, покачивая ногой, как мальчишка, которого заставили сидеть в церкви. — Я думаю, будь она горничной, она несла бы ящик с углем. Но он был бы довольно тяжелым.

— Она молочница, — тихо предположила Мелисанда.

— В самом деле? — Он свел густые брови. — Но не в этом же кринолине?

— Тсс! — прошипел кто-то позади них.

— Я хочу сказать, — прошептал лорд Вейл, лишь чуть понизив голос, — как это коровы не наступят на ее юбки? Выглядит очень непрактично. Правда, я мало, что знаю о коровах, молочницах и тому подобном, но я люблю сыр.

Мелисанда прикусила нижнюю губу, подавляя неожиданное желание хихикнуть. Как странно! Ей несвойственно глупое хихиканье. Она покосилась на лорда Вейла и увидела, что он наблюдает за ней.

Он широко улыбался и наклонился ниже, так что его дыхание касалось ее щеки.

— Я обожаю, сыр и виноград, темные, красные ягоды винограда, сладкие, сочные, и лопаются во рту. Вы любите виноград?

Его слова звучали абсолютно невинно, но он произнес их с таким горловым звуком, что ей трудно было не покраснеть. И вдруг она вспомнила: она видела, как он это делал и раньше — близко наклонялся к какой-то леди и нашептывал ей на ухо неприличные вещи. Она видела это бесчисленное количество раз, с бесчисленным числом дам, на бесчисленных вечерах. Но сегодня — другое дело.

Сейчас он флиртовал с ней.

Поэтому она выпрямилась и, скромно опустив глаза, сказала:

— Я люблю виноград, но предпочитаю малину. Ее сладость не так приедается. И иногда бывают фрукты с… горчинкой.

Когда она подняла глаза и посмотрела на него, то увидела: в его взгляде было сомнение, как будто он не знал, как ее понять. Она не отвела глаз и смотрела на него до тех пор, пока ее дыхание не участилось, а его щеки не раскраснелись. Исчезла его беспечная улыбка, а в лице появилось что-то серьезное, даже мрачное.

Раздались аплодисменты, и Мелисанда вздрогнула.

— Принести вам пунша? — спросил он.

— Да, благодарю вас.

Она смотрела, как он встал и ушел, и постепенно возвращалась обратно в этот мир. За ее спиной молодая матрона, которая шикала на них, сплетничала со своей приятельницей. Дочь леди Эддингс поздравляли с успешным выступлением. Прыщеватый юноша стоял рядом с девушкой, любезно держа ее ведерко. Мелисанда расправила юбки, довольная тем, что никто не подходит к ней с разговорами. Если бы можно было просто сидеть, наблюдая за окружавшими, она получила бы от этого концерта истинное удовольствие.

Мелисанда обернулась и увидела лорда Вейла в толпе у стола с закусками. Его трудно было не заметить. Он на полголовы возвышался над другими джентльменами и громко смеялся, держа в вытянутой руке стакан с пуншем и угрожая пролить его на парик стоявшего рядом джентльмена. Мелисанда улыбнулась — трудно было сдержать улыбку, глядя на его непринужденное веселье, но тут она увидела, как его лицо изменилось. Изменилось чуть заметно, всего лишь сузились зрачки, и улыбка стала не такой широкой. Вероятно, больше никто не заметил этого. Но она заметила и проследила за его взглядом. В комнату вошел мужчина в белом парике. С вежливей улыбкой он разговаривал с хозяйкой дома. Мужчина показался ей знакомым, но она не узнавала его. Он был среднего роста, с открытым свежим лицом и военной выправкой.

Мелисанда снова взглянула на лорда Вейла. Все еще держа в руке стакан пунша, он шагнул вперед. Молодой человек увидел Вейла и, извинившись перед леди Эддингс, пошел навстречу Вейлу. Здороваясь с ним, он протянул руку, но его лицо оставалось серьезным. Мелисанда смотрела, как ее жених пожал руку этого человека и, придвинувшись к нему ближе, что-то шепнул. Затем обвел взглядом комнату и невольно посмотрел на нее. Когда он пересекал комнату, улыбка исчезла с его лица — оно было совершенно бесстрастным. Лорд Вейл отвел от нее взгляд и взял молодого человека под руку. Только теперь, когда мужчина в белом парике оглянулся, Мелисанда свободно вздохнула, вспомнив, наконец, где она его видела.

Этого молодого мужчину она видела рыдающим шесть лет назад.

Когда была съедена последняя крошка мясного пирога, старик встал, и тут произошла странная вещь. Лохмотья спали с него, и неожиданно перед Джеком оказался молодой красивый человек в сияющих белых одеждах.

— Ты был добр ко мне, — сказал ангел, ибо кто еще мог это быть, если не ангел Господень? — и поэтому я награжу тебя.

Ангел достал маленькую оловянную табакерку и вложил ее в руку Джека.

— Открой ее, когда тебе будет что-то нужно, и ты найдешь это внутри.