Северный дьявол - Диана Уайтсайд Страница 10

Лукас сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Ему понадобится максимум открытого и тайного влияния, чтобы выяснить, почему Рейчел Дэвис оказалась в Чикаго с Коллинзами, а не осталась в Бостоне, где был ее дом. Он не мог позволить себе разорвать отношения с семейством Грейнджер, несмотря на то, что отец совершенно не считался с ним.

– Внучка Толлмейджа очень миленькая девушка. Ты смог бы сделать из нее такую жену, какая тебе нужна.

– Проклятие, сэр, прекратите!

Можно подумать, что податливая девственница могла бы заинтересовать его!

Лукасу наконец удалось взять себя в руки, и он сказал, отчеканивая каждое слово:

– Еще в тысяча восемьсот шестьдесят втором году, прежде чем убежать из дома на войну, я поклялся вам, что никогда не дам свету еще один образчик того фарса, который называется браком Грейнджеров.

– Ты обязан утихомириться и завести семью! – взревел отец. – Пора тебе прекратить хождение по шлюхам!

Лукас с силой ударил по столу:

– С какой стати? Вы прекратили ходить по шлюхам? Дядя Нед и тетя Элис прекратили? Может быть, дедушка? Или маменька, хоть она и называет своих любовников «наградой за прошлые печали»? Кто из вас соблюдал супружеские обеты дольше нескольких дней? Мы семейство записных прелюбодеев, я получил это наследство по обеим линиям.

Отец побагровел. Его голова резко дернулась назад, словно от удара. Лукас впервые заговорил о семейных пороках столь прямо. Он не сделал бы этого и сейчас, если бы мечта матушки о еще одной Марте не была упомянута настолько резко.

В комнате воцарилось тягостное молчание.

Спустя какое-то время старик пришел в себя и бросил на сына яростный взгляд:

– Подумай хотя бы о своем долге по отношению к семейному имени! Твой старший брат рожает одних девчонок. Твоя сестра Гортензия как девица совершенно бесполезна.

Лукас вскинул руку.

– У моего брата четыре дочери, что доказывает, что и он, и его жена способны производить детей. У них еще масса времени на то, чтобы родить наследника вашей ветви семейства. Кроме того, мои кузены вносят немалый вклад в то, чтобы создать новое поколение Грейнджеров. Хотите обсудить со мной еще что-нибудь?

– Дядюшке Барнабсу не следовало завещать тебе свои деньги! Независимость ударила тебе в голову! – Старый джентльмен гневно хмурился, напоминая рассерженного медведя. – Ты должен вернуться домой, в Филадельфию, и завести семью, Лукас. Твое место там.

– Нет.

Только верность старшему брату помешала ему сказать слово «никогда». Он всегда мечтал о теплом семейном круге, который будет ждать его дома каждый вечер, но не ценой женитьбы или возвращения в Филадельфию.

– Я приехал сюда за нашим личным пульмановским вагоном и его командой, – заявил Лукас. – Вы готовы это обсуждать, или мне следует обратиться к Фиску или Вандербильту?

– Ты не посмеешь! Если ты попросишь о помощи кого-либо из них, сплетням не будет конца.

Лукас выразительно приподнял бровь, сохраняя бесстрастное выражение лица. В каком-то отношении ответ его отца не имел значения. Фиск и Вандербильт, эти величайшие железнодорожные воротилы, с радостью ухватятся за возможность дать ему отдельный вагон на любых условиях, чтобы насолить горделивому патриарху Грейнджеру.

Поэтому у Лукаса теплилась надежда, что отец окажет ему содействие в этом предприятии.

Ти-Эл Грейнджер Четвертый воззрился на него так, словно только сейчас понял, что перед ним взрослый самостоятельный мужчина.

– Хорошо, – медленно проговорил он. – Можешь взять «Императрицу». Я телеграфирую Стюарту в Филадельфию, пусть позаботится о том, чтобы железные дороги оказывали тебе максимальную помощь.

Лукас слегка поклонился:

– Благодарю вас, сэр, за оказанную мне любезность.

Западная Айова, следующий день

Новый порыв ветра налетел на вагон, заставив роскошный частный пульман завибрировать, так что бахрома на диванах и подушках кресел отчаянно заплясала. Это был очередной пример мощных бурь, которыми отличался весь этот год. Хрустальные люстры зазвенели, заставив свет газовых светильников метнуться по панно на потолке и пробежать по всей комнате, отражаясь от множества зеркал. Только мебель и бельгийский ковер оставались неподвижными.

Альберт Коллинз устремил невидящий взгляд на плоскую равнину за окном, которая то скрывалась, то снова появлялась среди снежных зарядов. Мейтленд Коллинз расхаживал вдоль вагона, бросая раздраженные взгляды на Рейчел.

Рейчел смотрела на него из-под опущенных ресниц, делая вид, будто погружена в чтение Библии. Пока этого оказывалось достаточно, чтобы предотвратить предложение о вступлении в брак, на которое она собиралась ответить отказом. Далее последовала бы почти неизбежная вспышка гнева Мейтленда, которую она наблюдала всякий раз, когда перед ним возникало какое-либо препятствие.

Рейчел не удавалось сбежать. Всякий раз, как поезд останавливался, трое громил Коллинзов наблюдали за ней. Мышка еще могла бы исчезнуть среди окружающих дорогу прерий, а вот у кошки это не получилось бы, не говоря уже о женщине.

Если бы только она могла сейчас учить латынь в колледже Холиоук, где окружающие ценили бы ее за ум, а не за банковский счет! Когда Рейчел выходила замуж за Элиаса, она знала, что наступит день, когда она овдовеет и за ней станут охотиться авантюристы. Просто она не ожидала, что они окажутся такими злобными и настойчивыми.

Поезд снова дернулся. Посуда и столовые приборы зазвенели и поехали по столу. Заварочный чайник накренился, и Рейчел подхватила его, едва успев спасти от падения в проход. А вот молочник со сливками перевернулся, и во все стороны полетели брызги.

Мейтленд резко повернулся, смахнув с рукава сливки, и взревел:

– Корова неуклюжая, ты испортила мой новый костюм!

Она быстро дернула головой, не пожелав прямо отвечать на это несправедливое обвинение, и начала быстро собирать все на поднос, снимая серебро и фарфор со стола, где они оказались в опасной близости от края. Альберт Коллинз поцокал языком, оценивая ущерб, нанесенный их невероятно дорогим костюмам, и протянул сыну салфетку.

Мейтленд начал раздраженно промокать пятна. Каждое его движение говорило о с трудом сдерживаемой ярости.

– Как только окажемся в Омахе, найдем пастора и…

Рейчел напряглась. Неужели он собирается объявить о том, что они поженятся? Даже не изобразив ухаживания, не сделав ей формального предложения?

Она прибегла к своей последней уловке, которая могла дать ей отсрочку, молясь, чтобы она сработала:

– Когда мы приедем в Омаху, я должна отправить письмо миссис Биддл.