Опаленные страстью - Марша Кэнхем Страница 10

— Нет. — Голос ее прозвучал неожиданно громко. — Нет, сэр, вы живы.

Длинные черные ресницы метнулись вниз, потом вверх. Он несколько раз моргнул, будто желая удостовериться, что это прелестное создание ему не приснилось. Он попытался повернуть голову, но лицо его так исказилось от боли, что Аннели невольно спрыгнула с подоконника.

— Вам не следует двигаться, сэр, пока ваши раны не заживут.

— Раны? — Он медленно поднял руку и пощупал затылок. При этом лицо его снова исказилось от боли.

— Ч-что со мной произошло?

— Вы чуть не утонули. Вас нашли на берегу. Моя бабушка, госпожа Флоренс Уиддиком, приказала перенести вас в дом. Почти три дня вы лежали без сознания. Мы уже заволновались. Думали, вы никогда не очнетесь. Ваш брат навешал вас два раза в день. Он очень за вас переживает.

— Мой брат?

— Священник. Преподобный Олторп. С-стэнли. — Она запнулась, не зная, может ли так его называть. Он опять сдвинул брови.

— И долго я пролежал?

— Мы нашли вас ранним утром в понедельник, а сегодня среда, почти полдень. Разумеется, мы не знаем, сколько вы пролежали на берегу, или в воде, или… — она начала нести чушь, когда он снова посмотрел на нее, — упали с корабля в Ла-Манше, а может быть, со скалы…

Она умолкла, когда он отвел взгляд, стиснул зубы и, казалось, собрал всю свою волю в кулак, чтобы стерпеть боль. Он осмотрел голые стены, лампу, висящую на длинной цепи. Его взгляд остановился на открытой двери, скользнул по креслу, умывальнику, раскрашенному фарфоровому кувшину, связке полотенец на крючке. Эмори нахмурился, увидев склянку с мазью и еще одну, с настойкой опия.

— Вы сказали, что меня принесли сюда… А могу я узнать, куда именно?

— В Уиддиком-Хаус. — Теперь нахмурилась Аннели. — Моя бабушка вас хорошо знает. В свое время вы здесь бывали не раз. Она очень хотела поговорить с вами, как и священник. Вообще-то… — Аннели метнулась к двери, — она велела доложить ей, как только вы придете в себя.

— Подождите, пожалуйста!

Нотки страха в его голосе остановили ее.

— Пожалуйста, мисс… Уиддиком?

— Фэрчайлд, — прошептала она.

— Пожалуйста, мисс Фэрчайлд…

— Мой отец — граф Уитем, моя мать — дочь Сомерсета Комптона и племянница леди Уиддиком. — В лучшем случае это было неуместным и претенциозным представлением, но по какой-то причине Аннели сочла необходимым сообщить о своем знатном происхождении, чтобы он не принял ее за какую-нибудь дальнюю родственницу или просто бабушкину компаньонку и относился к ней с должным уважением.

— Мисс Фэрчайлд, — сказал он, облизнув пересохшие губы, — не могли бы вы ответить мне еще на один вопрос? Кто я такой, черт побери?

— Кто вы такой? А вы не знаете?

— Моя голова… — Он запнулся. — Моя голова пуста. Только какой-то мерзавец сидит там внутри и колотит железным молотом по черепу.

По телу его пробежала судорога.

— Пожалуйста, — взмолился он сквозь стиснутые зубы, — расскажите мне хоть что-нибудь, что навело бы меня на какую-то мысль или вызвало воспоминание.. Я не хочу вас пугать, надеюсь, явление это временное, но…

— Вы вообще ничего не помните? Ни откуда приплыли, ни как оказались на берегу?

— Ничего. Абсолютно ничего. Пожалуй, воду. Много воды и жаркое солнце. Вот и все.

Его била дрожь, взгляд был каким-то безумным, и Аннели, забыв об осторожности, поспешила к кровати. Ей пришлось положить руки на его голые плечи, чтобы удержать от попытки сесть.

— Мистер Олторп, пожалуйста… Вы не должны перенапрягаться. Уверена, к вам вернется память. Это последствия удара по голове. Только не напрягайтесь. Не пытайтесь сделать невозможное.

Он в полном изнеможении упал на подушки, — Олторп?

Аннели потрогала его лоб — он был холодным.

— Эмори Олторп. Это ваше имя, не так ли?

— Не знаю… наверное…

У него застучали зубы. В глазах застыл страх затравленного зверя.

— Вас зовут Эмори Олторп, сэр. У вас есть два брата: преподобный отец мистер Стэнли Олторп, который, кажется, на пять лет моложе вас, и еще старший… — Она потянулась за бутылкой с опием, смешала его с водой и налила в стакан. — Его зовут Артур, бабушка сказала, что ему тридцать один год, а может, тридцать два. Был еще четвертый брат, Уильям, но он умер. Ваши родители тоже умерли. Ваш отец, Эдгар Олторп, был графом Хатерли, — добавила она, припоминая, что еще рассказывала ее бабушка об этой семье. — Вашу маму звали Юджиния. Сестер у вас нет, зато есть невестка — Люсиль, жена священника. Ваше поместье называется Уинзи-Холл и находится в пяти милях к северо-востоку от Торки. Его глаза были плотно закрыты.

— Эти имена и названия мне ни о чем не говорят. Я даже не могу вспомнить собственное имя.

— Вот, — сказала она, наклонившись к нему, — глотните воды. Вас, наверное, мучает жажда. Я добавила немного опия, это облегчит боль.

Он потянулся за стаканом, но не мог удержать его из-за дрожи « руках. Аннели просунула руку ему под спину и поддерживала его, пока он с жадностью пил. Выпив все до капельки, он рухнул на подушки, а она, не успев вытащить руку, едва не упала ему на грудь и ее нос оказался буквально в дюйме от его лица.

Глаза его были закрыты, и она наблюдала за струйкой воды, сбегающей по его подбородку. Рука, которую он положил поверх ее руки, когда она поила его водой, соскользнула на ее запястье; она была теплой, но по телу Аннели побежали мурашки. Рука у него была огромной, это Аннели заметила еще на берегу. И вообще она чувствовала себя совсем крохотной по сравнению с ним.

— Мне правда следует позвать бабушку, — прошептала Аннели. — Она знает, что делать.

— Еще один вопрос…

— Сэр, бабушка и в самом деле знает гораздо больше меня. Ведь я приехала из Лондона и пробыла здесь всего неделю.

— Пожалуйста, — сказал он. Дрожь пробрала Аннели — столько нежности было в его голосе. — Вы сказали, что я лежал на берегу. А кто меня нашел?

— Так получилось, что я… Я нашла вас. Он не открывал глаз, за что Аннели была ему благодарна. Она никак не могла высвободить руку из-под его спины и буквально сгорала от стыда, вспоминая о том, что видела его голым, невольно нарушив правила приличия. Она чувствовала, как его мускулистая, гладкая рука скользит по ее руке, и испытывала какое-то смутное волнение.

Его лицо было так близко, что она могла сосчитать волоски у него на подбородке. Длинным, густым ресницам позавидовала бы любая женщина. Брови — черные, шелковистые; левую бровь пересекает маленький шрам. Густые вьющиеся волосы казались еще чернее бровей и были слишком длинными и неухоженными по лондонским меркам. Впрочем, подумала Аннели, авантюристы вряд ли интересовались модой Бо Браммела. Его рот был вызывающе-чувственным, и Аннели представила себе, какой завораживающей должна быть у него улыбка.