Лоскутное одеяло - Алла Осипова Страница 10

— Ну, удружила, молодец. Сильная ты, не ожидал! — сказал он уважительно, поднимаясь с кушетки. — А теперь моя очередь делать тебе массаж…

«Ну что ж, получу еще один шприц, перетерплю, раз так надо… Отделаться поскорее, и — домой», — мелькнуло в голове. Я непроизвольно тяжело вздохнула.

— Да не смотри ты так затравленно, я же не зверь какой-нибудь… Для секса я бы давно снял какую-нибудь здесь, под боком, на Тверской… Больно надо мне было бы из-за этого твоего главного напрягать, сама-то подумай. Я, может, жениться на тебе захочу… Всю жизнь мечтал о сироте, так что шансы у тебя велики. Тещ смерть как не люблю, — хохотнул он.

Юрий взял меня за руку и открыл дверь в огромную ванную комнату, наполненную сказочно-прекрасными косметическими ароматами. Размеры ванной были такими же, как и размеры нашей с дедушкой комнаты. В углу, подсвеченная розовым светом, пузырилась вода в огромном джакузи.

— Ань, я тебя только искупаю… А то ты очень уж грязная…

Я изумленно и с ужасом посмотрела на свое отражение в большом зеркале и окончательно смутилась.

— Я чистая…

— Помыться лишний раз никогда не вредно, — сказал он назидательным голосом и расстегнул пуговицы на моей блузке. Он раздел меня сам и вытащил шпильки из пучка. Мои волосы каштановыми волнами упали до пояса, прикрыв наготу. Он отошел на некоторое расстояние и осмотрел меня с ног до головы. — Е…тать, Афродита, блин… — похвалил он меня восторженно, как мог.

Юрий помог мне забраться в джакузи. Вода была теплой и приятно действовала на тело, я медленно расслаблялась. Мне казалось, что я сплю и вижу сон, так нереально было все происходящее. На всякий случай я слегка себя ущипнула, так делают все герои в кино, когда попадают в волшебные и фантастические истории. Потом Юрий вышел и вернулся с огромной охапкой роз. Он срывал их лепестки и бросал в воду.

— Не надо… Так их жалко… — слабо протестовала я.

Он как будто не слышал моего пищания. Постепенно вся поверхность воды покрылась розовыми лепестками. Потом он снова вышел и вернулся с большим арбузом, разрезанным на две части, и серебряной десертной ложкой. Он забрался ко мне в воду и стал вычерпывать мякоть арбуза ложкой и кормить меня, не забывая и о себе. Потом Юрий отбросил все, что осталось от арбуза, в сторону и сделал мне массаж ступней. Мне было неловко и щекотно, но приятно.

— Ну что, приятно? — спросил он довольно. — Не страшно?

Я помотала головой, и Юра продолжил.

Потом он вытер меня пушистым белоснежным полотенцем и на руках отнес в кровать.

— Чё легкая такая, пух-перо? Надо тебя откормить как следует, — сказал он озабоченно.

Он уложил меня в постель на шелковые черные простыни, которые необычно было ощущать кожей, и нежно поцеловал каждый сантиметр моего тела. «Сейчас-то все и начнется», — тоскливо подумала я, однако ничего не началось. Юрий обнял меня, как плюшевую игрушку во сне обнимают дети, и, слегка похрапывая, заснул. Во сне его лицо стало совершенно другим, оно расслабилось, и пухлые губы стали по-детски беззащитными, как у моего любимого в детстве резинового пупсика. Я лежала тихо, боясь пошевелиться, и думала о том, что мне, наверное, снится сон. Я лежу в позолоченной кровати, на шелковых простынях в квартире на Тверской улице… Мне все это снится — джакузи, розы и эта квартира. Как странно! Как груб был со мной интеллигентный якобы Алексей Смирницкий, не пожалел меня, не пощадил, еще и обругал «ледяной бабой». А этот… Он же бандит и должен быть грубым и безжалостным. А он — нежный, романтичный, трепетный… Как странно! Нет, так не бывает.

Надо ехать к себе. Хватит спать. Я попыталась осторожно высвободиться из его объятий, но он тут же проснулся.

— Куда это ты собралась на ночь глядя? — спросил сердито.

— Домой пора.

— В Бирюлево свое попрешься? Нет уж, считай, что я тебя похитил. Что тебе там, медом намазано, в Бирюлеве? Поспишь у меня спокойненько, я приставать не буду. Только пожрем чего-нибудь вместе — и байки.

— Я не могу остаться.

— Аргументы, мадемуазель?

— Во-первых, у меня нет зубной щетки и расчески. Во-вторых, я обещала дедушке купить курицу и суп сварить. Он сидит там голодный без меня.

Юрий захохотал глубоким утробным смехом. Он напоминал мне Гаргантюа.

— Ща все будет, не ссы в компот, там повар ноги моет. — Он вышел в кабинет и позвонил кому-то по телефону.

Примерно через час в квартиру вошел шофер Коля. В руках у него был огромный пакет, где оказались три новые зубные щетки «Софт», «Медиум» и «Хард», изысканная расческа для волос со стразами, ночная шелковая рубашка и пеньюар из «Дикой орхидеи» небесно-голубого цвета, пачка разноцветных ватных шариков для снятия макияжа, бирюзовые домашние туфли на каблучках, с пушистыми помпонами.

— Аньк, деда своего предупреди, что к нему продуктовый заказ привезут, чтоб не обделался от страха, — приказным тоном скомандовал Юрий.

Я предупредила дедушку, а когда позвонила ему около одиннадцати часов, то дед с жаром стал перечислять, что какой-то симпатичный крепкий парень привез целую кучу продуктов, включая не только курицу, но и эскалопы, клубнику, разноцветные спагетти, соки и еще кучу всего, на что можно потратить все пенсии за год.

— Ну, Анютка, не обессудь: поем без тебя. За какие такие заслуги тебе продуктовый заказ выдали?

— Это просто премия за обслуживание ВИП-клиента.

— Что, укол ему сильный сделала?

— Ага. Очень сильный. Спи спокойно. Я в больнице переночую. У меня что-то типа дежурства.

Довольный дедушка не заподозрил подвоха и дал отбой.

Юрий ловко и быстро приготовил свиные отбивные и салат. Мы сели за стол, и он попросил меня достать пиво из холодильника. Я открыла дверцу и увидела на средней полке пистолет. По-моему, самый настоящий.

— Что это там лежит? — спросила я с ужасом, наливая ему пиво.

— А, глазастая… Рассмотрела. Это — «беретта». Ты не бойся, у меня везде пистолеты валяются, на всякий случай. Работа у меня такая опасная. Если вдруг менты или еще кто непрошеный заскочит на огонек, я сразу к холодильнику шасть — и дуло на них. В ванной комнате лежит «TT», а в спальне — «макаров». Так что не бойся, не удивляйся и никуда ничего не перекладывай. А лучше не трогай вообще. И сабли и мечи у меня тоже не макетные, а во вполне рабочем состоянии.

Мы поели, он закурил.

— Аньк, даже не пойму, чего ты мне так понравилась. Ведь ты же совсем не красавица, не обаятельная никакая. Милая ты, что ли, какая-то… Не пойму. Хорошо мне с тобой, просто как-то, спокойно. Хочешь, расскажу тебе о своей жизни? Как дошел до жизни такой?

Я кивнула. Он начал рассказ:

— Я воспитывался в обычной, рядовой семье. Типа твоей. Отец — мастер на заводе, мать — парикмахерша в салоне. Жили дружно, нормально, летом как у всех — отправляли меня в деревню к бабушке под город Чехов. Пошел в школу. Мать у меня умерла от тромба. Внезапно, прямо на работе. Так что я тоже сирота наполовину, почти как ты.