Лунная соната - Карен ван дер Зее Страница 10

— Я? Вы шутите?

— Что вас удивляет? Разве вы не красивая, не умная и не…

— Замолчите! Я далека от идеала, нарисованного вами, и к тому же у меня сын.

— Разве ваш сын может нам помешать? — Он внимательно посмотрел на нее и добавил: — Вы себя не цените, мадам.

— Дэвид, не смешите меня. Я вам не верю, но насчет цены… Я не продаюсь! — гордо сказала она.

— И все-таки вы замечательная, Саманта. Очень своеобразная, серьезная, красивая и… наивная!

— Наивная?!

Почему она сидит здесь и слушает человека, которого почти не знает? Что она прилипла к этому стулу?

— Ну все, я пошла! Советую не тратить на меня время попусту, я слишком занята, а ваш рассеянный образ жизни мне не подходит. Конечно, у вас есть время для веселых вечеринок и любовных романов, у вас есть деньги, чтобы купить себе все, что пожелаете. Вы можете позволить себе ничего не делать, в отличие от меня, поэтому окажите мне любезность — оставьте меня в покое!

Саманта была на грани истерики. Подхватив свою тяжеленную сумку, она покачнулась и схватилась руками за стол, выпустив баул.

Дэвид бросился к ней, чтобы помочь собрать вывалившиеся книги. Саманта была в такой ярости, что могла бы расцарапать ему лицо, но он благоразумно молчал. Постепенно она успокоилась и, когда все было собрано, сказала:

— Благодарю вас.

— Саманта. — Он положил руку ей на плечо. — Вы не так уж сильны и независимы, чтобы отказываться от моей помощи. Зачем вы лишаете себя маленьких радостей? Чем помешает вашему будущему посещение ресторана или плавание в бассейне?

Руки Дэвида были так сильны, руки настоящего мужчины… Саманта замерла, не в силах шевельнуться, готовая стоять так вечно, пусть не отпускает ее… Она чувствовала его запах, возбуждающий запах мужчины, волнующий кровь.

— Расслабься! — приказал Дэвид. — И не противься. — Он обнял ее и приник к губам — страстно и нежно.

Саманта уперлась в его грудь, но он прижимал ее все сильнее и сильнее, и она подчинилась этим горячим требовательным губам. Она таяла в его объятиях, она была готова на все. Дрожь охватила ее тело… Губы Дэвида стали агрессивными, они играли с ее языком, исполняя какой-то безумный эротический танец… Так Саманту никто не целовал. Она следовала малейшему движению его тела, ощущала готовность Дэвида принять ее, его руки стали жадными и бесстыдными. Она уже не сопротивлялась, не боролась…

И вдруг он выпустил ее. Как, и это все? — хотелось крикнуть ей. Все, когда она уже практически отдавалась ему?

Трепещущая и дрожащая, Саманта ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Как она могла так забыться?

— Этот поцелуй обнадеживает меня, — лукаво произнес Дэвид. — Вы очень хорошо целуетесь для строгой особы, осуждающей любовные романы. — Он явно забавлялся ее смущением. — Ну, что скажете? Вы пытаетесь убежать от самой себя, такой пылкой и страстной.

Не находя слов, она молчала.

— Не смотрите так, Сэми! Страсть не грех, а подарок судьбы, таинственный и прекрасный.

— О, прекратите! — простонала она.

— Почему? Разве вам не нравится целоваться? Разве не вы отвечали мне с такой пылкостью, какой я давно не встречал? Что же случилось, что сейчас вы молчите?

— Вы случились, мистер Макмиллан. С первой же минуты, как увидела вас, я хотела, чтобы вы оставили меня в покое. Больше мне от вас ничего не нужно!

— Но вы наслаждались моими поцелуями и ласками, вы же не будете это отрицать?

— Я не хотела этого! Только по вашей вине я забылась, вы же не будете это отрицать? Вы соблазняли меня с самого первого дня.

— Сейчас уже поздно об этом говорить, — оборвал ее Дэвид. — Конечно, во всем моя вина, я должен был держать свои дикие инстинкты под контролем, но не устоял перед вашими прелестями. — Он театрально развел руки и, хитро сощурившись, искоса посмотрел на нее.

— Могли бы не торчать со мной допоздна на кухне! — взорвалась Саманта. — Шли бы плавать — прохладная вода вполне остудила бы ваш пыл!

Вот теперь они квиты.

Все последующие дни Саманта работала и училась как одержимая, стараясь как можно реже встречаться с Дэвидом. Она боялась снова попасть под его обаяние, боялась его глаз, рук, боялась себя. Дэвид же каждый вечер неизменно включал музыку, и экзотические ритмы порой доводили ее до безумия. Саманта была как натянутая струна: сознание, что он рядом, за стеной, лишало ее мужества, в которое она облеклась, как в железные латы. У нее пробудились все ее, как сказал бы Дэвид, дикие инстинкты.

Однажды, сидя у себя на складе и мучительно борясь со своими мыслями, Саманта взглянула в окно и обомлела: к конторе шел Дэвид. Бежать! Она оглянулась по сторонам и… осталась на месте. Куда можно убежать от самой себя?

Постучавшись, Дэвид вошел в контору, прекрасно одетый, излучающий здоровье и благополучие, и взглянул на Сэми — в рабочем халате, усталую и несчастную.

— Зачем вы явились сюда?

— Я пришел пригласить вас на ланч — ведь сейчас самое время, не так ли? — И он улыбнулся своей убийственной лукавой улыбкой.

Дэвид с удовольствием наблюдал, как Сэми тщетно пытается скрыть свои чувства. А то, что она рада, он увидел сразу. Дэвид был уверен: у нее не хватит сил прогнать его и отказаться от ланча.

Глупышка, как она старается уйти от всего, что может помешать этой ее дурацкой учебе и работе в этом пыльном мешке! Он должен хотя бы раз в неделю приглашать Сэми на ланч, чтобы дать ей возможность развлечься и порадоваться жизни.

Саманта, уже овладев собой, холодно спросила:

— Вы что-то сказали?

— Я не знал, моя дорогая, что вы стали так плохо слышать. Я хочу пригласить вас в кафе.

— Как я могу в рабочее время уйти куда-то? Вы свободный человек, а я не располагаю временем.

— Но вы же должны перекусить? Неужели вас никто не может заменить на пару часов?

— Вы правы. — Саманта действительно хотела есть и не так уж была занята — в этот час все покупатели сидели за ланчем.

Сэми встала из-за стола внешне спокойная, но Дэвид заметил, как у нее дрожали руки, когда она снимала свой рабочий халатик. Бледно-голубая с перламутровыми пуговицами блузка очень шла к ее синим глазам и соблазнительно подчеркивала высокую грудь. Да, хороша, ничего не скажешь, подумал Дэвид.

— Значит, когда вы хотите, то можете уделить самой себе время?

— Могу. Но только когда хочу!

— Я правильно понял: вы стараетесь избегать меня, потому что не хотите моей опеки, моего общества, моих поцелуев?

— Вы правильно понимаете.

— Значит, я вам не нравлюсь?