Все сбудется - Олимпия Кершнер Страница 10

Сомаль приподнял одну бровь, скользнул взглядом по мокрым спутанным волосам вниз, к влажным изящным плечам, и дальше…

Николь словно ошпарило кипятком. Сердце заколотилось в груди быстро-быстро. Она не могла оторвать от него глаз.

— Что вы здесь делаете? — спросила она наконец, приняв вид оскорбленной добродетели.

Сомаль поднялся и направился к ней, держа в руке тончайшую сорочку, такую же прозрачную и легкую, как занавески, раздуваемые бризом.

— Я принес вам ночную рубашку.

Николь взглянула в темно-карие, почти черные глаза и была потрясена, увидев в них жаркое пламя. Она не могла сделать больше ни одного шага, сердце ее выскакивало из груди. Не в состоянии произнести ни слова, Николь только думала, что сейчас, прямо сейчас осуществится то, что грезилось ей так ярко под горячими струями воды всего несколько минут назад. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки, но безуспешно.

Сомаль подошел к ней так близко, что она чувствовала жар его тела, ощущала пьянящий мужской запах, смешивающийся с запахом океана. Несколько мгновений ни один из них не шевелился. Потом медленно — о, как медленно — он наклонил голову, заслонив собой комнату, заслонив собой все.

Николь тихонько вздохнула и закрыла глаза, когда ее губ коснулись его губы. Теплые и твердые, они неожиданно нежно дотронулись до ее рта.

Она почти пропустила момент, когда Сомаль обнял ее и с силой прижал к себе. Николь закинула руки ему за шею. Поцелуй воспламенил каждую клеточку, каждый нерв ее тела. Чувственное желание росло в ней, вытесняя из памяти события последних дней, всю ее предыдущую жизнь. Магия его прикосновений захватила ее, закружила, подняла над землей…

Когда Сомаль оторвался от ее губ, Николь была не в состоянии открыть глаза, не то что отодвинуться от него.

— Первый поцелуй всегда бывает немного неловким. Лучше попробовать его наедине, нежели перед широкой аудиторией, — произнес Сомаль.

Он отпустил Николь и, отступив на шаг, поднял с пола упавшую рубашку. Передав ей прозрачное одеяние, Сомаль нежно провел пальцем по ее приоткрытым губам, будто намереваясь собрать с них остаток сладостной влаги и унести с собой.

Она смотрела словно зачарованная, как он повернулся и вышел из комнаты. Мягкий щелчок замка вывел ее из заторможенного состояния.

Первый поцелуй? О Боже, неужели будут еще?..

Когда Николь проснулась, первая ее мысль была о Сомале. Польстило бы ему это, если бы он узнал? Едва ли. Полночи она проворочалась с боку на бок, пытаясь найти повод отказаться от совершенно неприемлемого предложения Сома-ля. Обязательно должно было быть какое-то иное решение, которое позволит обеим сторонам не потерять ни лица, ни чего-то большего.

Накануне перед сном Нзола принесла ей в спальню большой поднос с исключительно вкусным супом — Николь ни разу не доводилось такого пробовать — с ароматными местными травами, легким салатом и большим чайником душистого чая.

Поужинав, с изумительным чувством насыщения и расслабленности Николь скользнула под шелковые простыни, намереваясь насладиться по меньшей мере двенадцатичасовым сном. Увы, надежды оказались обманчивыми. Она слишком волновалась о дне предстоящем…

Первая сложность — дядя и тетя. Нет, наверное, все же мать Сомаля. Интересно, а когда же придется встречаться со всеми этими министрами? Ей будут задавать самые разные вопросы о ее отношениях с Сомалем Дало… Сумеет ли она защитить себя и обмануть их? Показать, как сильно влюблена в своего жениха… нет, мужа?.. Боже, неужели она готова ввязаться в эту авантюру и признать его своим мужем, хотя бы и на несколько недель? Его, человека, которого знает меньше двадцати четырех часов?..

А как насчет Зефирен, сестры Сомаля, и Уаттары, его доверенного лица?

Николь натянула простыню на голову и пожалела, что не может уснуть и не просыпаться, пока проклятый договор не будет подписан. Предстоящий день маячил впереди, вызывая у нее почти мистический ужас…

Океан притягивал ее. Ветер доносил в комнату его изумительный непередаваемый запах, и, не выдержав, Николь откинула простыню и на цыпочках подбежала к французским дверям. Крытая терраса все же освещалась утренним солнцем, согревающим мраморные плиты лишь у наружного края. Но скоро солнце уйдет… Николь ступила наружу, ощутив голой ногой гладкость прохладного пола.

Утренний бриз подхватил легкую ткань ее ночной сорочки, закрутил вокруг стройной фигуры, и Николь, засмеявшись, подняла голову, позволяя ветру расчесать ее пепельные пряди. Ей хотелось побежать и окунуться в ласковые воды Атлантики и, плещась в теплых волнах, забыть, в какие неприятности она вовлекла и себя, и дядю, и молодого Сомаля.

Но нет, этого-то она как раз и не может себе позволить. Сначала Николь де Белльшан должна встретить трудный день лицом к лицу. Она повернулась и снова вошла в спальню. На кресле у двери были разложены ее вещи — выстиранные и старательно отглаженные. Девушка вздохнула, собрала их и отправилась в ванную.

Спустя двадцать минут умытая, причесанная и одетая, Николь подошла к дверям, готовая встретиться с реальностью. Жаль, нет косметики, мимоходом подумала она и открыла дверь в коридор. Вдали слышались голоса и звон серебра и фарфора. Следуя на звук, она попала в столовую. Огромное помещение выходило на противоположную от океана сторону. Французские двери открывались в сад, являя взору неповторимое зрелище — буйство красных, желтых, синих, белых и нежно-розовых цветов, контрастирующих с яркой, сочной зеленью листьев и стеблей. Сладкое цветочное благоухание смешивалось с теплым запахом свежеиспеченных круассанов и умопомрачительным ароматом только что сваренного кофе.

Во главе стола сидел Сомаль, по правую руку от него — пожилая дама, одетая по последней европейской моде. Шея и запястья ее были украшены жемчугами, стоящими, без сомнения, целого состояния. Она подняла глаза, увидела Николь, и рука, держащая изящную чашку, замерла на полпути.

Проследив за направлением ее взгляда, Сомаль воскликнул:

— Николь! Я думал, ты проспишь дольше, а то мы обязательно подождали бы тебя. — Он поднялся, подошел к девушке и взял за руку. Затем поднес ее руку к губам и мягко поцеловал теплую кожу, одновременно бросив на Николь предупреждающий взгляд. — Доброе утро.

Сомаль выпрямился. Тон его был нежно-интимным, весь вид, собственнический и жаждущий, говорил о долго сдерживаемой страсти. Где уж ей достичь таких актерских высот!..

Николь внутренне содрогнулась. Что же такое было в этом мужчине, что заставляло ее волноваться, как пятнадцатилетнюю девчонку, на которую обратил внимание победитель «Тур де Франс»?

Сомаль между тем перешел на испанский:

— Мама, могу я представить тебе мою невесту, Николь де Белльшан?.. Николь, это моя мама, госпожа Ингрид Дало.

Высокая стройная дама поднялась со своего кресла, подошла к ним и поцеловала Николь в обе щеки.