Волшебный дар цыганки - Линда Конрад Страница 10

— Энни? О боже! Ты не… — Он был потрясен и озадачен. Не может быть, чтобы она, такая страстная и эротичная…

— Прошу тебя, не останавливайся, Ник! Пожалуйста!

Мучительной мольбы в ее голосе, возможно, было бы недостаточно, чтобы подтолкнуть Ника совершить нечто настолько неправильное. Но она обвила его бедра ногами и с силой дернулась вверх. Достаточно сильно, чтобы побудить его преодолеть всякое сопротивление и погрузиться глубоко внутрь ее тела.

Она испустила облегченный вздох.

И в это мгновенье Ник пропал. Все, что он видел, слышал и чувствовал, был ее восхитительный жар, окружающий его и охватывающий непреодолимым желанием.

Энни испустила низкий, всхлипывающий полустон-полувскрик, вонзила ногти ему в спину и укусила за плечо, когда мощные волны наслаждения прокатились по ним обоим.

И снова, где-то в глубоких тайниках души, ощущение, что все происходит именно так, как и должно быть, скользнуло и выскользнуло из его сознания.

Крепко прижав Энни к себе, он позволил божественным силам и волшебству вознести их высоко над бурей и воспарить в небесах в объятиях друг друга…

Реальность возвращалась к Энни по частям. Эйфория и головокружение пришли первыми, когда Ник крепко поцеловал ее. Их дыхание было сбивчивым, ноги и руки все еще интимно переплетены.

Так вот чем восторгались ее сестры! Нет, не совсем. Это было в тысячу раз лучше, чем любое описание, которое она когда-либо слышала или читала.

Ник оперся на локти и нежно обхватил ее голову своими большими руками.

— Ты в порядке?

— Чудесно. А ты как? — Собственный голос показался ей самой похожим на кошачье мурлыканье. И неудивительно. Она чувствовала себя как довольная, сытая кошка.

Его глаза улыбались, когда он осыпал мелкими поцелуями все ее лицо: веки, подбородок, виски. Эти поцелуи были настолько интимными, что она чуть не расплакалась от счастья.

— Я пьян от желания. Снова. — Он поднял бедра, выходя из нее.

Энни обхватила его руками за талию и крепко-крепко прижала к себе.

— Звучит неплохо, на мой взгляд.

Нежно коснувшись ее губ своими, он простонал прямо в них:

— Ты такая свободная. Бог мой, такая щедрая и… бесподобная.

Она поерзала под ним и заработала еще один стон за свои труды.

Он поднял голову и заглянул ей в глаза.

— Но сегодня больше нельзя, ведь это твой первый раз. Ты была девственницей, Энни. Почему ты ничего не сказала?

— Не хотела все испортить, — призналась она. — Я хотела тебя. Все остальное было неважно.

— Нет, важно — для меня. Я так сильно хотел тебя сегодня, но мне не следовало идти на поводу у своего желания.

— Почему? Ты только что преподнес мне самый чудесный подарок за всю мою жизнь, — прошептала она. — Ты как лучший рождественский подарок. Предел желаний, о котором я всю жизнь мечтала, но не осмеливалась попросить. Пожалуйста, не говори так, будто мы совершили нечто-то дурное.

Ник издал сдавленный звук и рассеянно погладил ее грудь, дразня сосок.

Энни почувствовала, как внутри нее снова вспыхивает огонь, рассылая мощные волны удовольствия. Сейчас она должна взять свою судьбу в собственные руки. Наконец-то она стала достаточно взрослой, чтобы знать, чего хочет и как получить это.

— Ник, я крепкая и здоровая, — пробормотала она ему на ухо с тихим стоном. — Не думаю, что мне повредит еще один раз. Прямо сейчас. Пожалуйста. — Она вскинула бедра, прижимаясь к его паху.

Ник застонал, и ощутимая дрожь прокатилась по нему. Он снова осторожно продвинулся в глубь ее тела и остановился, словно желая убедиться, что она вполне уверена.

О, Энни была уверена! Она подняла бедра как можно выше и вздохнула от облегчения, когда он снова оказался глубоко внутри нее. Это казалось удивительно правильным, удивительно знакомым.

Он начал двигаться, на этот раз медленно, целуя и покусывая ее плечи, губы и груди, вознося их страсть до безрассудных высот.

Когда тело Энни начало освобождаться, она почувствовала, как он задрожал, затрепетал от наслаждения одновременно с ней. Она закричала в тот самый момент, когда Ник резко откинул назад голову и вскрикнул в небеса.

Мир покачнулся. Буря неистовствовала вокруг них. И безумные образы вечной любви и счастья ворвались в душу Энни.

Только настоящие колдовские чары могли наполнить ночь таким волшебством, подумала Энни. Она приподнялась на одной руке и, прислонив голову к спинке дивана, залюбовалась дремавшим рядом с ней Ником.

Без сомнения, он самый потрясающий мужчина на свете! Ей нравились его аристократические черты. Высокие скулы и скульптурно очерченная линия подбородка идеально гармонировали с широкими плечами и длинными, мускулистыми конечностями.

Но почему он хмурится?

Сердце тревожно защемило. Не очень-то лестно, что ему снится дурной сон сразу после того, как он занимался с ней любовью.

Нет, вероятно, его беспокоят воспоминания о Кристине. Мать Ника рассказывала ей, что Кристина погибла во время того самого несчастного случая на яхте, когда он раздробил колено. Еще она говорила, что Ник пытался спасти жену и при этом сам едва не утонул.

Вероятно, для Ника физическая боль смешивалась с угрызениями совести и чувством вины.

Ничуточки не сожалея о том, что занималась любовью с этим прекрасным, по терзаемым тягостными мыслями мужчиной, Энни, тем не менее, обнаружила, что впадает в уныние. И надо же было такому случиться, что она испытала долгожданную сказочную страсть с человеком, который никогда не будет свободен от воспоминаний.

— О, господи, — тихо простонала она вслух, понимая, что у этой сказки не будет счастливого конца.

Они оба, совершенно определенно, оказались во власти каких-то чар. Но спасибо небесам за это, иначе она никогда бы не изведала столь восхитительных ощущений…

Энни залюбовалась его длинными серебристыми ресницами, веером лежащими на щеках. В глубине души она знала: очень скоро он пожалеет о том, что она сделали.

Заниматься любовью со своим боссом, вне всякого сомнения, было неправильно. Единственное, чего Энни сейчас хотелось, это чтобы Ник позволил ей оставаться его помощницей. Она не знала, как переживет, если он отошлет ее прочь. По крайней мере, вначале она должна убедиться, что он совершенно здоров и хорошо устроен в своей новой жизни.

Она не совсем безразлична Нику, он ясно дал это понять. Быть может, она придумает, как сделать так, чтобы он захотел оставить ее у себя еще на некоторое время. Хотя бы до той поры, когда мысль о предстоящей потере не будет причинять ей такой острой сердечной боли.

Вздохнув, Энни осторожно убрала прядь волос с его лба. У него такие мягкие волосы, такие гладкие и шелковистые. Она сглотнула подкативший к горлу комок.