Тупой Амур - Арабелла Вейр Страница 10

Миш свято верила в то, что все можно наладить. Она была не из числа тех, кто станет лить слезы над пролитым молоком, хотя это похвальное качество и не делало ее более решительной, чем Хэт. Потому что ни той ни другой не придет в голову взять швабру и вымести сор. Гораздо проще высказаться и идти по своим делам.

Окажись какая-нибудь другая девушка в том нелегком положении, в каком оказалась Хэт, она обратилась бы за помощью к матери, чтобы та помогла ей собрать осколки разбитого счастья. Обычно мать посвящают в свадебные планы, однако мать Хэт не была в них посвящена. Хэт хотелось сделать все самой. Ее родители, разумеется, знали, что она выходит замуж, но Хэт хотела поразить их великолепием этого события. Маргарет считала, что свадьба будет скромной, и не очень-то стремилась помочь, а Филипп, отец Хэт, учтивый до мозга костей, предложил финансовую помощь в размере восьми тысяч фунтов. «Ровно столько, учитывая инфляцию и проценты, сколько получила на свадьбу твоя сестра», – сообщил он Хэт в своем прозаическом письме, приложенном к чеку. До сих пор она была довольна своей самостоятельностью и аккуратно следила за расходами, но теперь не была уверена в том, что одна справится с отменой заказов.

– Вот что, – неожиданно сказала Миш после нескольких минут молчания. – Дай-ка мне список с телефонами, и я всех обзвоню, если тебе это так трудно. А ты займись другими делами, ладно? Сначала позвоню «Джону Льюису». Его ребята сказали, что могут сегодня еще раз заглянуть, если… э-э-э… если понадобится. Кто еще? Где список принявших приглашение? Могу позвонить приятелям Джимми и сообщить, что свадьбы не будет, – продолжала она. – А ведь есть еще агенты по доставке, цветочники, священник, фотограф, видеооператор, ювелир, банкетный зал, мясник, кондитер, свечных дел мастер, ха-ха.

Хэт собралась и приняла твердое решение.

– Не нужно никому звонить, – объявила она.

– Хорошо, звони сама. Может, я сделаю что-то другое?

– Помоги мне убрать коробки, чтобы не мешались под ногами. – И Хэт указала на длинный ряд коробок вдоль пустой стены.

– Что?

Хэт посмотрела ей в глаза.

– Ты думаешь, конечно, что я ненормальная, Миш, но это не так. Я решилась. Свадьба состоится, даже если я отдам концы. Я никому не скажу, что жениха нет. Это известно только тебе, Джерри и Присцилле. Если я всем сердцем поверю, что свадьба состоится, значит, она состоится. Джимми Мэк вернется. Я это знаю, и мне надо позаботиться о том, чтобы ничего не расстроилось к тому времени, когда он вернется. Я выйду замуж в два часа дня в субботу, седьмого октября, в церкви Святого Катберта, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.

В тот день у Хэт была назначена третья примерка, надо было идти к портнихе. Решив, что в конечном счете все образуется, она отправилась на примерку. На предыдущие две ее сопровождала Миш, но на этот раз Хэт пошла одна. После того как Хэт решила настоять на своем, в их отношениях возникла определенная холодность. Миш делала все, что в ее силах, чтобы Хэт отказалась от того, что, по мнению Миш, было гибельным. Она пыталась всеми способами урезонить Хэт, кричала на нее, льстила, шантажировала, угрожала, умоляла, а когда все возможности были исчерпаны, прекратила с ней общаться. К несчастью, Хэт взяла на себя роль Жанны д'Арк – «пусть все против меня, но я знаю, что я права», – и ее решительность с усилением сопротивления Миш только возрастала. Чем больше Миш говорила о том, какую ошибку она совершает, тем большим убеждением проникалась Хэт, что поступает правильно. В отличие от всех, она сумела разглядеть в Джимми Мэке скрытые возможности и теперь преисполнилась решимостью поддержать свою веру в него и в его здравый смысл. Что бы ей теперь ни говорили о нем, она со своего пути не свернет. Только так.

Мадам Костас, портниху, Хэт нашла через знакомую Миш. Как косметолог, Миш нередко работала с модельерами и представителями мира моды, и, когда она как-то упомянула о том, что ее соседке по квартире надо сшить свадебное платье, коллега назвала мадам Костас. Для Хэт она оказалась просто находкой. Мадам Костас была темноволосой, невысокого роста женщиной греко-киприотского происхождения, с неторопливыми движениями, тотчас расположившими к ней Хэт. Хотя Хэт и задумала грандиозную свадьбу, ей было бы неуютно в воланах, и потому она выбрала простое строгое платье с рукавами в три четверти. Стены мастерской мадам Костас были увешаны фотографиями клиенток в самых шикарных платьях, однако портниха и слова не возразила и тут же принялась делать то, что захотела Хэт. Лиф был уже более или менее готов, и сегодня, как выразилась с сильным кокни-греческим [11]акцентом мадам Костас, был «примерный» день.

Будущая невеста стояла перед высоким зеркалом, а мадам Костас втыкала булавки в рукав. Хэт понравилось свадебное платье. Она не очень-то любила одеваться, и у нее было всего-навсего одно платье, в котором пять лет назад она была на свадьбе Пенни. Работа требовала от нее практичной и прочной одежды, а в свободное время Хэт носила улучшенные варианты рабочей одежды – брюки, футболки, жилетки. Подлинным ее достижением оказалось то, что в длинном шелковом платье она почувствовала себя счастливой. Мало того – ей было в нем удобно. Четкие линии платья и высокий пояс шли к ее фигуре, этот сдержанный стиль очень ей нравился.

– Оборок, надеюсь, не много, Хэтти. С такой фигурой, как у тебя, нужны строгие, простые линии. Они тебе к лицу, – безапелляционно произнесла Пенни, допивая вторую чашку чая.

– Ты рассуждаешь, как мама. Премного тебе благодарна, но я и сама в состоянии выбрать себе платье. И прошу тебя, не называй меня Хэтти, а то я кажусь себе толстой старой комедийной актрисой. Все уже много лет зовут меня Хэт, – резко проговорила Хэт.

Точно так же она вела себя в детстве, когда они спорили насчет шуршащих платьев, которые мать пыталась надеть на Хэт.

– Ладно, не лезь в бутылку! Ну и какое же оно? Хэт захотелось вдруг описать какое-нибудь нелепое, из кринолина, свадебное платье, вроде того, в котором была принцесса Диана: она знала, что сестра примет ее слова всерьез.

– Строгое, светло-зеленое.

– Светло-зеленое! – воскликнула Пенни таким тоном, словно Хэт сказала «светло-дерьмовое».

– Да, светло-зеленое, как мята.

– По-твоему, это хорошо?

– Если бы я так не думала, я бы выбрала другой цвет, так ведь, Плопи? [12]– спокойно ответила Хэт.

Вообще-то нечестно называть сестру детским именем, однако ни Хэт, ни отец ничего не могли с собой поделать. Пенни и мать по понятной причине это имя терпеть не могли.

– Не называй меня Плопи.

– Извини.

Сестры сидели в уютной чайной неподалеку от мастерской портнихи Хэт. Зайти сюда предложила Пенни. Хэт до сегодняшнего дня эту чайную вообще не замечала, но, оказавшись здесь, невольно вспомнила о вкусах сестры. На стенах обои с яркими садовыми шпалерами, переплетенными ненатурально розовыми розами. Большой, простой зал заставлен крохотными столиками, каждый из которых застлан тщательно выглаженной белой кружевной скатертью. Вместо обычных сидений – нежно-голубые стулья с мягкими подушками. У Хэт было такое чувство, будто она пьет чай в ванной у своей бабушки.