Стремительный поток - Эмили Лоринг Страница 10

Констанс Уинн почувствовала себя ужасно неловко. Сью была права. Манеры Салли-Мэй ужасали, но… если уж на то пошло, Фло вела себя не лучше. Может быть, Кристофер так покраснел потому, что пытался подавить смех?

Сью Калвин натянула безупречно белую перчатку, ядовито заметив:

– Пословицу о том, что сыновья священников порядочными людьми не становятся, можно применить и к их племянницам. – Она поймала спокойный взгляд Кристофера, и тут случилось чудо – уксус моментально превратился в мед. Сью продолжила самым добродушным тоном: – Я понимаю, как вам трудно воспитывать девочку, ведь и я росла без матери. Однако, насчет сегодняшнего совещания. Мой отец вне себя оттого, что, когда он переговорил об этом пожертвовании с графиней ди Фанфани, у него создалось впечатление, будто она уверена, что вы не станете помогать увеличивать капитал к Рождеству. Но вы ведь поможете, правда?

– Сначала мне нужно обсудить этот вопрос с попечительским советом.

– Это вежливый вариант выражения «не ваше дело»? Ну что ж, я вас предупредила, учитель. Говорят, миссис Хью Рэндолф очень недовольна тем, что ее мать так швыряется деньгами. Впрочем, они одного поля ягоды – я слышала, что за один рассказ Маделин получила три тысячи долларов и тут же вбухала их в огромный изумруд. А ее дочь Джин не менее экстравагантна и столь же расточительна. Мы попробовали привлечь ее к общественной работе в церкви, но она отказалась. Помните, учитель: грядет буря! Ну что ж, мне пора. Спасибо за внимание.

Констанс заметила, как внимательно Сьюзен наблюдала за реакцией слушателей на свои слова о Рэндолфах. Неужели люди начинают сплетничать о частых посещениях Хью «Холлихок-Хаус»? По ее спине пробежал неприятный холодок. Боже, надо уехать во что бы то ни стало. И оставить брата одного? Ни за что!

Когда незваная гостья закрыла за собой калитку, Констанс похлопала Кристофера по руке и весело призналась:

– Если бы Сью сказала «учитель» еще раз, я бы закричала «Караул!» Не сердись на нее, Крис.

Глаза ее брата лукаво блеснули.

– Сердиться на Сью? Знаешь, о чем я сейчас думал? О том, что только что отсюда вышла маленькая девочка, у которой нет матери, и надо бы заняться ее воспитанием.

Сидя за столом красного дерева в директорском кабинете банка, Кристофер Уинн смотрел в лица членам попечительского совета церкви. Шестеро мужчин. «Шестеро против одного», – подумал он, переводя взгляд с одного солидно одетого толстосума на другого. Лютер Калвин, председатель, восседал в массивном кресле прямо напротив него. Словно театральный софит, солнце целилось в окно лучом, играя отблесками на лоснящихся черных волосах Калвина, подчеркивая суровые складки по бокам тонкогубого рта.

Калвин откашлялся и металлическим голосом, вызвавшим у Кристофера ассоциации с визгом пилы, вгрызающейся в древесину, произнес:

– Графиня ди Фанфани проявила исключительное великодушие.

– Но деньги она пока не выдала, – напомнил румяный Фаррелл, непомерно раздутый в талии.

«Его дочь Фанчон будет такой же, как он, когда станет старше», – ни к месту подумал Кристофер.

– Не будьте пессимистом, Фаррелл, – ядовито укорил его Калвин. – Нет сомнений, что мы с легкостью сможем выполнить ее условия.

– Я согласен с Фарреллом в том, что задача серьезная – собрать сто тысяч долларов с людей, которые в наши дни привыкли что-то получать за свои деньги. Мало кто из них считает духовные вопросы существенными, – вздохнул сухопарый человек с озабоченным взглядом.

– Мы здесь для того и собрались, чтобы придумать, как достичь цели. Нужен самый лучший, самый эффективный метод. – Калвин наклонился вперед. Его агатовые глаза были совершенно неподвижны и смотрели с предельным вниманием, когда он осведомился: – Мистер Уинн, какие у вас соображения на этот счет?

Кристофер кожей ощутил ненависть этого человека. Сью была права, когда предупредила о приближении шторма. «Настало время жечь мосты», – сказал он себе. Ему ужасно не хотелось устраивать шумную ссору, но он намеревался твердо отстаивать свои убеждения.

– Разрабатывать план предстоит вам, джентльмены, и только вам. Позволю себе напомнить о соглашении, заключенном, когда я пришел в нашу церковь. Мне надлежало посвящать все свое время проповедям и личному общению с прихожанами, помогать им в пору невзгод, поддерживать их веру, делать все для того, чтобы церковь стала духовной силой в нашем городе. Финансовые вопросы не входили в мою компетенцию.

Лицо Лютера Калвина посуровело. Он побарабанил пальцами по столу и спросил:

– Не хотите ли вы сказать, мистер Уинн, что сейчас, когда нам представился шанс существенно увеличить финансовую мощь нашей церкви на полмиллиона долларов, вы отказываетесь нам помогать?

Шесть пар враждебных глаз прожигали Кристофера взглядами.

– Мистер Калвин, уважаемые члены совета, я хочу сказать, что не приму участия в погоне за деньгами. Я не могу одновременно заниматься этим и должным образом выполнять свои обязанности. Для подготовки проповеди, которая принесет благо, коснувшись жизненно важных проблем, требуются силы, время, энергия. Часы, которые уйдут на работу над увеличением фондов, я намерен посвятить моим прихожанам. Вы удивились бы, узнав, сколько людей приходят ко мне за советом и сочувствием. Моя задача – помочь этим мятущимся душам найти дорогу если не к миру и безмятежности, то, по крайней мере, к надежде.

Калвин откинулся на спинку кресла.

– Неужели вы не понимаете, мистер Уинн, что люди будут жертвовать деньги более охотно, если их попросит об этом столь популярный проповедник?

Возмущение заставило Кристофера вскочить на ноги.

– Если наши прихожане хотят, чтобы церковь продолжала работать, если их заботят духовные вопросы, они окажут финансовую поддержку вне зависимости от того, кто попросит у них деньги! – Он чувствовал запах дыма от сгорающих мостов. Теперь, когда пожар уже занялся, можно было подлить еще больше масла в огонь. – И это не все. Я категорически против призывов с кафедры жертвовать деньги. Многие из тех, кто нуждается в помощи, в Слове Божьем, в исцелении духа, не ходят в церковь только потому, что им отвратителен вид постоянно навязываемой тарелки для сбора пожертвований.

Лютер Калвин, слушавший с каменным лицом, процедил сквозь зубы:

– И вы еще называете себя религиозным лидером?

Кристофер сжал спинку стула с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Религиозным лидером? Это зависит от того, как вы определяете данное понятие, мистер Калвин. Если вы подразумеваете, что я веду паству по широкой дороге веры, помогая каждому обнаружить, понять и оценить божественную силу в его собственной душе, то я – религиозный лидер. Я стал священником Объединенной церкви Гарстона, поскольку глубоко убежден, что все конфессии достойны уважения, они – единое целое, а мои усилия должны посвящаться тому, чтобы превратить церковь – саму атмосферу в – ее стенах – в духовный оплот. Если я займусь бизнесом этой организации, у меня не останется ни времени ни сил на выполнение своей главной задачи. Поймите, я не умаляю потребность церкви в деньгах – я лишь отстаиваю свою позицию, не желая подвергаться давлению чисто деловых проблем. Надеюсь, я достаточно ясно изложил свое мнение, джентльмены. До свидания.