Модистка королевы - Катрин Гюннек Страница 10

Я поехала в Версаль с Белльманом-Ноелем и Аделаидой, которую сопровождал ее очередной любовник. Зеркальная Галерея, сады… зал Геркулеса, приятная суматоха! Мы, как лососи, плыли против течения, не испытывая страха перед потоком гостей, и дошли, наконец, не без труда, до Зеркальной Галереи. Наши ноги почти не касались земли, нас несла толпа, продвигая вперед. Едва не задохнувшись, мы, помятые, прибыли на место.

Как же прекрасен был Версаль! Зеркала отражали мерцание огней и разношерстную толпу. Какое несметное количество свечей озаряло в тот вечер своим светом дворец!..

Аристократы пользовались привилегированными сидячими местами. Падали в плетеные или обшитые бархатом кресла, бесцеремонно разваливались на диванчиках. Мы же, простой народ, бесконечной очередью тянулись перед их не замечающим нас взором. Мы вытягивались вдоль стен, шли гуськом, наступали друг другу на ноги, бранились. Затем очутились в тесном проходе, образованном балюстрадой. У нас не было возможности ни остановиться, ни вернуться назад, мы продвигались со скоростью толпы. Но зато нам довелось пройти буквально в двух шагах от Людовика XV и как следует разглядеть его самого и его детей. На самом деле мы увидели их не сразу. Королевская семья сидела за огромным круглым столом и, как мне показалось, играла в лото. Их окружали сверкающие украшениями дамы, придворные, все разодетые в пух и прах. Но наши взгляды оказались прикованы только к одной мадемуазель — к юной наследнице.

Это была всего лишь маленькая девочка, живая и изящная. Что касается наследника, то, насколько мы могли судить, он был довольно красив: высокий, с правильными чертами лица, густыми светлыми волосами и спокойными голубыми глазами. Крепкая, сильная натура, наделенная способностями, без сомнения, выше средних.

— Такой и медведя голыми руками возьмет! — сказал Белльман-Ноель.

Мы все рассмеялись, так точно это оказалось подмечено.

Если наследница была само изящество, то Луи-Август излучал силу. Королевству повезло, его ждали великие дни! Вот о чем думал каждый, кто проходил, разинув рот, мимо круглого стола. Сосредоточенные, исполненные почтения, как верующие перед лицом священных реликвий.

После этого наша компания выбралась наружу, туда, где продолжался праздник. В тот момент мы отдали бы все за глоток свежего воздуха. Опустившаяся на землю ночь приняла нас в свои душные объятия. Версаль славился свежестью воздуха и терпкостью запахов, но в моменты наплыва гостей он напоминал преисподнюю. Замечали ли это они, эти храбрецы, собравшиеся на скорую руку, чтобы полюбоваться троицей этого дня — королем, наследницей и наследником? Даю руку на отсечение, что носы простолюдинов не чувствовали ничего, ведь они сами воняли хоть куда. Надо признать, что и люди благородного происхождения не источали дивных ароматов. Духи, вылитые в большом количестве на грязную кожу, пахли как навоз. Зловоние, равенство, братство…

Помню, как я, счастливая и будто пьяная от усталости, медленно брела по длинным запруженным гостями аллеям парка, шла вдоль большого канала, жадно глотала вечерний воздух. В голове раздавались еще отголоски праздника, звуки музыки, взрывы смеха и крики детей.

Люди гуляли. Рассаживались на лежачих ветках деревьев, уста изливали сладкую ложь, поглощая лакомства и белое вино. Аделаида с любовником скоро отстали от нас, а Белльман в этот вечер был особенно настойчив.

— Я хочу тебя, Мария-Жанна…

Это была не мольба, а скорее приказ. Я знала этот взгляд, эту нетерпеливость. Его сводили с ума мои чары, а я всегда приспосабливалась к желаниям Белльман Ноеля, и в этом деле он был настоящим «лесорубом». То, чего он хотел на самом деле, так это обладать мной. Белльман собирался повести меня к алтарю. Этой ночью он снова предложил мне руку и сердце, а я опять мягко отказала ему. Отказ был мотивирован целым рядом причин, казавшихся мне важными, но прекрасный вечер был испорчен.

Я никогда не забуду выражение изумления и ярости на лице этого мужчины. Я знала, что на следующий день мне придется налечь на белила. Под покровом ночи рука Белльмана оказалась очень тяжелой. Это, впрочем, хоть и было в порядке вещей, но надолго отбило у меня желание выходить замуж. А может быть, и желание любить.

Когда Аделаида присоединилась к нам со своим ухажером, я, как всегда, была любезна, и мы продолжили нашу прогулку. К моему великому счастью, ночь оказалась достаточно темной, даже несмотря на то, что вереница свечей все еще освещала дворец и парки, выхватывая из темноты ступени террас, очертания бассейнов, края каменных колодцев. Мое сердце обливалось слезами, но Версаль вновь затянул нас в пучину праздника. Освещенный канал являл собой восхитительное зрелище. По нему скользили туда и обратно лодки, увенчанные фонарями и китайскими балдахинами.

Языки огня плясали в стеклянных кубках, за крышами, в чащах и рощах. Отблески факелов рождали колеблющиеся тени на статуях. Из-за этого они казались живыми. Повсюду звучала музыка.

Объявили начало сказочного огненного представления. Такого я еще никогда не видела. Вертящиеся солнца, огненные буквы… На небе появились переплетенные инициалы молодоженов! Но мало-помалу свечи стали затухать. Ветер крепчал, небо затянулось дождевыми тучами. Неистовая буря обрушилась на нас и прогнала прочь. Празднества прекратились, гости разбежались под проливным дождем.

Это было как запах грусти, вкус неудачи.

Неделю спустя в Париже организовали еще один праздник, в честь наследницы. Весь город благоухал бергамотом. По утрам им окропляли берега Сены. Улицы наводнились ярмарочными палатками, циркачами-акробатами, фокусниками, гимнастами-канатоходцами, оркестрами. Бесплатные закуски, реки вина, танцплощадки то тут, то там. Все улицы заполонили бесчисленные толпы людей, а Сену едва можно было разглядеть под сотнями лодок и кораблей. Огненное представление должно было проводиться на площади Людовика XV [34]. И народ стекался, теснился.

В этот вечер Аделаида и я закрыли наш «Великий Могол» раньше обычного, чтобы присоединиться к празднику. Первые снопы огня, сопровождаемые одобрительным гулом толпы, рвали небо на части. Оно оставалось сухим, но имело необычный красный цвет. Мы быстро поняли, в чем дело, и, прежде чем оказаться в ловушке, сумели растолкать толпу. Одна из ракет взорвалась, пламя объяло всю площадь, декорации, башню для запуска ракеты, ступени. Огонь одержал победу. Возникла давка и паника, праздник обернулся настоящим кошмаром.

Я помню этих несчастных людей, которые кричали дикими голосами. Многие устремились на улицу Ройаль, чтобы умереть там, будучи затоптанными, задушенными, раздавленными. Обе покровительницы, Ламбаль и Шартр, сумели вырваться из своей ложи.

Уже гораздо позднее я узнала, что мадам Антуанетта пришла на праздник инкогнито, с супругом и его тетушками [35]. Слава Богу, они вовремя бросились обратно.