Воспевая рассвет - Мэрилайл Роджерс Страница 10

Пытаясь отвлечься от этого восхитительного зрелища, Брина стала снова гладить густой мех на загривке своего питомца.

– Я не знала матери, она умерла, когда я появилась на свет. – «Ничего страшного, если я расскажу ему о своих родителях», – подумала она. Брина уже не смотрела на него, но его образ стоял у нее перед глазами, им были полны все ее мысли. – А мой отец утонул во время сражения при Винвиде. С тех пор я живу вместе с дедушкой, – добавила она.

Если бы Брина подняла глаза от шкуры своего любимца, она бы заметила, что Вульф был просто поражен.

«Подумать только, подняв бурю, Глиндор тем самым погубил собственного сына!» – Эта мысль так изумила его, что Вульф забыл поинтересоваться, принимал ли отец Брины участие в этом колдовстве.

Не замечая выражения лица своего собеседника, девушка продолжала:

– Мне так повезло, что у меня есть дедушка, который… – Она замолкла, подумав, как близко она подошла к тому, чтобы ради своей сумасшедшей страсти к этому чужаку предать единственного родного человека. – …Который любит меня.

Она чуть было не проговорилась, что дед научил ее еще многому, кроме искусства врачевания. Пытаясь разобраться в путанице, возникшей в его голове, Вульф совсем не слушал рассказ Брины о том, как дед растил ее и воспитывал. Как это тяжело, потерять родного сына, и как это жестоко и мучительно потерять сына по собственной вине! Вульф понял, как велика была печаль Глиндора. И теперь, после бесплодных поисков, он нашел причину неприязни старика, понял, почему тот напал на него и бесчувственного притащил в свою пещеру. Колдун хотел переложить на него свою вину, отомстить тем, кто был его врагом на Винвидском поле, за смерть сына. И через многие годы он наконец добрался до саксонского мальчишки, освободившего короля Осви и его войско.

Подобное объяснение снимало тень подозрения с того, чью верность Вульф считал безупречной. Скорее колдун, но не кровный брат может замыслить такое подлое нападение, ударить в спину. Но Эдвин сопровождал его по пути в Трокенхольт, а когда Вульф очнулся, брата рядом не было. Наверное, Глиндор бросил Эдвина у дороги таким же бесчувственным, а его, Вульфа, утащил в мрачные Уэльские горы для своих колдовских целей.

Кроме того, если это был Эдвин, то зачем ему все это было нужно? Ни корона Дейра, ни земли, дарованные Эсгфертом, не могли перейти к нему. Хотя меч, символ могущества королей Дейра, украденный у Вульфа, мог помочь Эдвину в доказательстве права на наследство и престол. Но сейчас Вульфа больше волновал другой вопрос. Что же хотел сделать Глиндор с ним в своей пещере?

Вульф рассеянно взглянул на листву дуба, шумящего в вышине, и сжал кулаки. Наконец он понял все, но как горька оказалась эта правда!

Брина заметила, как помрачнело его лицо, как сжались его кулаки, и нахмурила тонкие брови. Что в истории его семьи так разгневало его? Она хотела взглянуть ему в глаза, но Вульф смотрел холодным немигающим взором куда-то сквозь пышную листву.

– Я слишком задержался здесь, – он стремительно поднялся, – пора собираться в путь. – Резко встав, он, однако, не почувствовал головокружения, одолевавшего его раньше после подобных движений. – Мне надо отправляться в путь к моим землям, – сказал он и подумал: «Чем скорее, тем лучше для моей же безопасности».

И хотя Вульф не представлял, где точно находится, он решил, двигаясь вниз по ближайшему ручью, спуститься с гор. А потом уже будет несложно узнать дорогу в Трокенхольт. «Нет, эта невинная девушка не могла участвовать в черных замыслах колдуна, – подумал Вульф, – она, сама того не подозревая, разрушила планы деда и тем самым спасла меня от смерти». Он понимал, что должен уйти, но мысль о разлуке с Бриной ранила его сердце сильнее, чем меч врага.

– Да, – согласилась Брина, – твои раны уже совсем зажили, но, по-моему, ты еще слишком слаб для дальнего путешествия. Или ты забыл, как сегодня силы оставили тебя после небольшой прогулки? – Но она знала, что этот аргумент его не убедит. Она с самого начала знала, что когда-нибудь настанет момент расставания, но не думала, что это будет так скоро и так болезненно для нее.

– Я не забыл о минутах моей слабости. – Его насмешливая улыбка заставила Брину пожалеть, что хотела помешать его намерениям. Как мучительно было ей слышать эти слова: – Я должен идти. Мои земли и мои люди ждут. Я и так уже потерял слишком много времени здесь, – Вульф махнул рукой, и волк тут же вскочил, настороженно глядя на него.

Большие голубые глаза словно заволокло туманом. Брина смотрела на него сквозь слезы отчаяния, и он казался ей темным силуэтом с сияющим золотым нимбом волос на фоне неба и трепещущих листьев.

После стольких дней, проведенных рядом с ним, как могла она вновь вернуться к затворнической жизни? Ее однообразие и скуку Брина так остро почувствовала сейчас, когда познала мгновения счастья…

– Пойдем со мной… – произнес Вульф и протянул ей руку. Сожаление и боль расставания терзала его душу.

Брина смотрела на протянутую ей руку и понимала, что сейчас ей придется сделать выбор. Если она примет его предложение, встанет на его сторону, ей придется забыть все, чему она училась всю свою жизнь. Нет, это невозможно. Ее счастье, ее желания – это лишь миг в бесконечности, это ничто по сравнению с обетами, с ее клятвой, данной отцу, деду и всем поколениям предков. Она была последней в роду, последней надеждой, которая не должна кануть в забвение. Кусая губы, она отвела взгляд от протянутой ладони и поднялась на ноги без его помощи. Она безмолвно пошла вниз по склону холма и, глядя ей вслед, Вульф понял, чего ей стоило ответить отказом.

Брина неторопливо спускалась с холма, держа руку на холке своего верного Фрича и печалясь о скорой разлуке с тем, кто сейчас молча шел следом за ней.

Она шла, глядя себе под ноги, на смятую траву и изломанные стебли папоротника, и чувство тоски и одиночества теснились в ее груди. Наконец, когда она вышла на солнечную поляну около пещеры и увидела невдалеке фигуру деда, она уже с трудом сдерживала слезы.

Глиндор бросил мрачный озабоченный взгляд в их сторону. Он стоял на скале, тяжело опираясь на свой причудливый посох, увенчанный прозрачным шаром, сжатым в бронзовой когтистой лапе.

– Что за дым стелется по долине? – произнес он, вглядываясь вдаль. – Он поднимается прямо от фермы Оуэна…

Старик беспокоился вовсе не о том, что молодые люди снова были наедине.

– Вортимер… – Брина побледнела, тревога и страх явно слышались в ее голосе.

– Боюсь, что да. – Тонкие губы Глиндора были плотно сжаты, черные глаза, казалось, метали молнии из-под кустистых седых бровей.

Дурные вести омрачили Брину, она нахмурилась. Старый коренастый Оуэн, седой патриарх Фермы в Долине, Инид, его веселая толстушка-жена, толпа их бесчисленных детей и внуков, вечно занятых по хозяйству…

Кто мог причинить вред этим беззащитным мирным людям? Эта мысль ужаснула Брину. Она решительно взглянула в мрачное лицо деда: