Снова влюблена? - Эмералд Бакли Страница 10

– На твою долю сделать? Он бросил взгляд на часы.

– Да, пожалуй.

Констанс подлила воды в кофеварку.

– Сандвич?

– Не возражаю. А с чем?

– С сыром и ветчиной.

Брайан вздохнул, что показалось Констанс немного странным, – как-никак его ожидали приятный вечер и бурная ночь.

– Однажды я попал в Шотландию после Нового года и оказался в компании почитателей Бернса. Ты знаешь, какое у них здесь главное национальное блюдо?

– Какое?

– Хаггис. – Брайан усмехнулся. – Нет, это не то, о чем ты подумала. Хаггис – это блюдо из бараньей или телячьей печени сердца и лёгких, которое заправляется овсяной мукой, околопочечным салом, луком, перцем и варится в бараньем или телячьем рубце. Жуткая вещь. С тех пор я с предубеждением отношусь ко всем национальным блюдам и предпочитаю интернациональные.

– Ты имеешь в виду гамбургеры и хот-доги?

– В том числе. Когда ты видишь в меню пиццу или жареного цыпленка, то по крайней мере знаешь, что тебя ожидает. А когда предлагают отведать неизвестное лакомство под благозвучным названием, всегда есть риск угостить собственный желудок, например, копчеными тараканами или лягушкой.

– Надеюсь, сегодня вечером тебе ничто такое не грозит, а?

– Сегодня вечером? – Брайан недоуменно посмотрел на Констанс, потом, слегка поморщившись, покачал головой. – Нет, там сюрпризов не будет.

– Не забывай, завтра в девять тридцать нам нужно быть в особняке Уолшэма, – напомнила она.

– Да, я разбужу тебя в семь, чтобы мы успели позавтракать.

Они молча перекусили, после чего Констанс вымыла посуду, а Брайану даже в голову не пришло предложить помощь.

Следующие полчаса прошли в ожидании. Констанс то пыталась читать, то закрывала глаза, но сон не шел. Наконец где-то – ей показалось, очень далеко – щелкнул замок.

Итак, он все же ушел. Ушел, не услышав ее молчаливой мольбы. Ушел, оставив ее одну в первый же день в чужом городе. Ушел в купленной ею рубашке, съев приготовленные ею сандвичи и выпив сваренный ею кофе. Ушел, не сказав ни слова, осторожно закрыв за собой дверь.

Какое-то время Констанс лежала на кровати, чувствуя, как медленно ползут по щеке горячие слезы обиды, стискивая зубы, чтобы не разреветься от отчаяния и унижения. Но слезы постепенно иссякли и высохли, а обида и отчаяние сменились злостью, за которой пришла решимость.

Констанс встала с кровати и, подойдя к зеркалу, твердо посмотрела себе в глаза.

– Ты можешь реветь, рвать на себе волосы или достать из бара бутылку виску и напиться. Но это ничего тебе не даст, кроме покрасневших глаз, больной головы и жуткого запаха изо рта. Эти две недели твой последний шанс. Если ты не заполучишь Брайана Дорретти сейчас, то потеряешь его навсегда. И поделом.

Ей вспомнился совет матери. Да, нужно что-то предпринять. Не завтра, а сегодня. Не получится – попробуй другое. Констанс повернулась, подошла к мусорной корзине и увидела на дне крохотный бумажный шарик.

А почему бы и нет?

Трубку сняли после третьего гудка.

– Алло? – Голос принадлежал мужчине. Молодому мужчине.

– Добрый вечер. – Констанс скосила глаза на листок. – Я могу поговорить с Сибиллой?

– Конечно, но только не сейчас. Позвоните завтра утром. А еще лучше приходите.

Разговор не складывался, но и отступать после первой неудачи Констанс не хотелось. Каждый вариант должен быть отработан до конца.

– Мне бы хотелось для начала поговорить с Сибиллой. Пауза.

– Извините, вы знакомы с ней?

– Не могу сказать, что я с ней знакома, но я видела ее сегодня, и она даже произнесла в мой адрес несколько слов.

– А что именно она сказала? – В голосе явственно проступил интерес.

– Если не ошибаюсь, что-то вроде «вам не хватает совсем немногого».

На этот раз пауза растянулась.

– Хм…

Желая подтолкнуть заколебавшегося собеседника, Констанс добавила:

– Видите ли, я в вашем городе пробуду недолго…

В трубке что-то зашуршало. Подумав, Констанс решила, что больше всего этот звук напоминает шелест фольги, когда разворачивают шоколадку.

– Хорошо. В нашем сегодняшнем расписании появилось «окно», так что мы… Сибилла сможет принять вас сегодня. Сейчас. Откуда вы звоните?

– Я остановилась в отеле «Мажестик».

– У вас есть наш адрес. Это недалеко. Выйдите из отеля, сверните налево, пройдите два квартала и еще раз налево. Увидите четырехэтажный дом из светлого кирпича. Мы на втором этаже.

Вот так. Констанс вдруг охватили сомнения. Понятно же, что эти Сибилла и Шон самые заурядные мошенники, решившие обобрать заезжую простушку. С другой стороны, не сидеть же весь вечер и, возможно, часть ночи в номере, прислушиваясь к малейшему стуку и дожидаясь возвращения Брайана!

Солнце уже клонилось к горизонту. Тени стали длиннее, но народу на улице не убавилось, как будто люди не торопились возвращаться домой, радуясь первому за лето теплу.

Следуя полученным инструкциям, Констанс прошла два квартала и свернула налево. Вот и четырехэтажный дом из светлого кирпича. У подъезда играли дети, девочка лет девяти, застыв в неудобной позе на одной ноге, с отсутствующим видом жевала резинку. Обычная картина, ничего зловещего.

Поднявшись на второй этаж, Констанс остановилась у двери, медная табличка на которой подтверждала, что она пришла туда, куда надо. На звонок ответили почти мгновенно, как будто ее уже ждали.

– Входите. – Мужчине было около тридцати пяти, но в густых черных волосах мелькали серебряные пряди, а черный бесформенный балахон добавлял ему еще лет пять.

Констанс протиснулась между ним и стеной и оказалась в крохотной прихожей, освещенной маломощной лампочкой, прикрытой зеленым китайским абажуром. На выложенном плиткой полулежал видавший виды восточный коврик, а на выкрашенных неопределенного цвета краской стенах висели две картины, интерпретацию которых мог бы дать разве, что Сальвадор Дали.

– Вообще-то мне нужна Сибилла, – осторожно сказала Констанс, уже понимая, что попала на крючок к отъявленным мошенникам, которые не выпустят ее из своих цепких лап, пока не вытянут всю наличность. Мысленно она поблагодарила маму, следуя совету которой, взяла с собой только пятнадцать фунтов. – Если она занята, то я, пожалуй, пойду, а к вам загляну завтра.

Одна из двух выходивших в прихожую дверей внезапно открылась, и из комнаты – Констанс успела лишь заметить огромный угловой диван и затянутое тюлевой занавеской окно – вышла женщина. Высокая, в атласной хламиде довольно смелого покроя, с миловидным лицом и неожиданно добрыми глазами.

– Добрый вечер, Сибилла – это я.