Трудный выбор - Хелен Бьянчин Страница 10

По мере прохождения уроков Вероника становилась все напряженнее, и, когда прозвучал последний звонок, нервы ее были взведены, как туго закрученная пружина.

В больнице она сообщила на сестринский пост о перемене места жительства, дала новый адрес и номер телефона, после чего прошла в палату.

Перемен там не было, и сердце ее заныло от жалости к отцу. Как страшно, должно быть, вот так сутками лежать и ждать смерти. Ведь он наверняка понимает, что происходит...

Весь день она думала о том, каким образом сообщить ему, что Ралфу Спенсеру он больше ничего не должен. Было бы ужасно, если бы отец узнал правду. И она ему правды не скажет. Но беда в том, что он до сих пор не утратил своей проницательности. Нет, она не станет дурачить его байками о выигрыше в лотерею или о найденном чемодане, набитом пачками денег.

В конце концов, она решила быть по возможности честной.

— А у меня хорошие новости, — тихо проговорила Вероника, присев на стул рядом с кроватью отца. Она взяла его руку и легонько поглаживала, прервав непроизвольные движения его пальцев, перебирающих край одеяла. — У меня есть все основания думать, что мистер Спенсер больше не намерен взыскивать с тебя долг.

Рот его дрогнул.

— Ты уверена? Но почему?

— Думаю, что-то побудило его совершить благородный поступок. Мало ли, какие у него могли появиться причины...

— Потому он и пришел меня навестить?

Вероника ухватилась за это, как утопающий за соломинку.

— Полагаю, что так, папа. А иначе зачем ему было приходить?

В палату заглянула сестра, а минут через десять прибыла тележка с ужином.

— Я пойду, — тихо сказала Вероника. — Спокойного тебе сна, папа, завтра я обязательно приду.

Было почти половина шестого, когда она выехала с территории больницы и направилась к пригороду. Проехав большую часть пути, она остановилась у обочины и достала городскую карту. Выяснив, где лучше свернуть, она тронулась с места и набрала скорость.

Когда Вероника увидела название нужной ей улицы, в животе ее что-то свернулось в болезненный узел. Старые деревья окаймляли эту улицу с обеих сторон, их обширные кроны еще сохраняли весеннюю свежесть листы. Она медленно ехала вдоль домов, разглядывая их номера, пока не увидела широкую, плавно закругляющуюся подъездную аллею, защищенную огромными коваными воротами.

Они были закрыты. Вероника вышла из машины и нажала кнопку звонка.

Вскоре механизм ворот пришел в движение, пропустив малолитражку на территорию особняка.

Безукоризненные газоны, прекрасный двухэтажный дом средиземноморского стиля, кремового цвета, с огромными, закругленными сверху окнами, статуями, охраняющими вход, и черепичной крышей.

Не доезжая до здания, Вероника увидела под крытой черепицей галереи «мерседес» Ралфа.

Значит, он дома. Когда она выходила из машины, сердце ее громко колотилось в груди. Она была уже возле тяжелых двойных дверей, когда одна из них открылась. В проеме стоял Ралф.

Что ему сказать? Что ни скажи, все будет звучать банально, и она просто кивнула ему, после чего повернулась и пошла обратно к машине.

— Там все мои вещи.

Но он опередил ее и, когда она открыла багажник, подхватил оба саквояжа с такой легкостью, которой можно было только позавидовать.

— Я принесу остальное, — сказала она.

Остальным была ее сумка, в которой она таскала тетради и учебники, и две коробки с книгами.

— Мне не интересно, какой вес вы обычно поднимаете, — холодно ответил он. — Просто беспокоюсь, что вы можете повредить раненой руке.

Вестибюль был огромен, пол выложен декоративной плиткой, шкафы красного дерева расположены возле стены. Широкая лестница, украшенная резной балюстрадой, двумя закругляющимися маршами вела на второй этаж. С потолка свисала великолепная хрустальная люстра. Длинный фриз [7] и хрустальные бра украшали стены наряду с другими произведениями искусства.

Богатство явственно проступало во всем, что Вероника здесь видела.

Пожалуйста, пожалуйста, успокойте меня! Скажите, что мне будет выделена отдельная комната, безмолвно заклинала она своего нанимателя, тащась вслед за ним по лестнице. Вслух об этом спросить она просто не решалась.

Наверху было несколько гостевых спален, пять или даже больше, она просто не успела сосчитать все эти быстро мелькающие двери, мимо которых они шли.

Ралф остановился возле одной из них, открыл ее и поставил ее саквояжи неподалеку от кровати.

Очень большая кровать, подумала она, и сердце ее упало. Ох, если бы это была только ее комната, в которую он входил бы лишь в тех случаях, когда ему потребуются ее услуги! Да и то — постучавшись!

— Здесь два гардероба и две ванные. Я буду пользоваться тем, что справа. Вам предоставляется все, что слева.

Так оно и есть! Самые худшие ее предположения, увы, оправдались.

— Я бы предпочла отдельную комнату с ванной, — храбро заявила Вероника и, встретившись с его жестким взглядом, глаз не отвела.

— Не пойдет.

— Обычно любовница живет отдельно, — нервно сказала она. — Хорошо, наш случай не типичен, но разве я слишком много прошу, желая получить отдельную спальню?

— Да, милая, вы просите слишком много, — опасно вкрадчивым голосом проговорил он. — Кстати, до вашего прихода я уже успел принять душ и переодеться. Полагаю, вы сделаете то же самое, после чего мы пойдем куда-нибудь поужинать.

— Поужинать? — Вероника растерянно взглянула на свои саквояжи. — Мне нужно распаковать вещи...

— Это можно сделать и завтра утром.

— Нет, — сказала она осторожно, — боюсь, что не могу...

Он резко прервал ее, отчего она внутренне содрогнулась.

— Вы имеете в виду школу? Я-то надеялся, что вы сообщили им о своем уходе.

Тут Вероника чуть не фыркнула от возмущения.

— В подписанном нами соглашении нет пункта, требующего от меня увольнения из школы. — Голос ее прозвучал довольно твердо. — И вообще, как вы полагаете, чем я должна заниматься, пока вы будете на работе?

Ралф увидел, как вздернулся ее подбородок, а в потемневших глазах гневно сверкнуло зеленое пламя.

— Неужели вы думаете, — продолжала она, — что я с утра до ночи буду сидеть в этом доме и заниматься одним только удовлетворением ваших сексуальных потребностей?

Интересная постановка вопроса, подумал Ралф и слегка улыбнулся.

— Я предпочитаю комфорт. Но готов признать, что эта спальня не единственное место в доме, где вы можете себя проявить. Если, конечно, вас влечет к тому призвание.