Соперницы - Андреа Йорк Страница 10

Он расхохотался, широко открыв в улыбке белозубый рот.

— Ты смотришь на меня своими чудесными зелеными глазами, я чувствую рядом твое восхитительное тело, упрятанное под роскошным нарядом, и ты еще спрашиваешь меня…

— Я имею в виду любовь, — смущенно потупилась Дженни, — не физическое влечение.

— Конечно, одной сексуальной привлекательности мало, чтобы заставить меня побежать к алтарю.

— Что же еще? — В горле у нее пересохло.

— Ну, попробуй сама догадаться, — посмеиваясь, предложил Норман. Потом продолжил более серьезно. — Мне тридцать пять, я немало повидал. Я знал многих женщин, и у меня была пара серьезных приключений. Внезапно я решаю жениться. — Он наклонился и быстро чмокнул Дженни в нос, улыбаясь ласково и умиленно. — Это тебе ни о чем не говорит, дурочка ты моя? — нежно заключил он.

— Ну… не знаю. Могло быть много причин, почему бы ты захотел жениться на мне, — неуверенно предположила Дженни.

— Я… Господи, вы не могли бы подождать? — закричал он на фотографа, и все рассмеялись, когда он подхватил Дженни на руки, прижал свой рот к ее плотно сомкнутым губам и страстно поцеловал, заставляя ее смягчиться. — Я женился на тебе потому, что ты сдержанная, спокойная, скромная и упрямая, — негромко сказал он. — Потому, что мне удивительно хорошо с тобой и кажется, будто я знаю тебя всю жизнь. Потому, что оба мы любим тишину и уединенные места и последние три недели были счастливейшими в моей жизни.

— Правда? — спросила она с надеждой.

— Правда, — подтвердил он, вновь наклоняясь и щекоча ее шею губами. — Чудесно было наслаждаться покоем с тобой наедине, вдали от городской суеты. Я тебя люблю. Пусть эти слова будут выгравированы в твоем сердце.

Голова у нее кружилась. Норман опустил ее на пол и взял в руки тонкие ладони. Они стояли, завороженно глядя друг на друга, пока не обратили внимания на внезапно установившуюся вокруг них тишину. Все, кто был рядом, перестали разговаривать и смотрели с завистью и умилением на их глуповато-восторженные, поглощенные взаимным созерцанием лица.

Так, не разнимая рук, они и направились в отель, где должен был состояться свадебный банкет. И все время, пока их поздравляли, обнимали и целовали, Дженни не в силах была согнать это сияющее выражение со своего лица. И Норман тоже.

— Ну, как, — спросил он, подводя ее к празднично накрытому столу, — ты не думаешь уже, что вышла замуж за людоеда?

— Нет! — ответила Дженнифер с улыбкой. — Но ты должен понять: я так мало знаю тебя. Не сердись, если я вдруг начала сомневаться, что поступаю правильно. Все, что я знаю о тебе точно, так это то, что ты любишь крепкий черный кофе, закаты и не ешь пирожных.

— Не только. Ты знаешь еще, что я люблю поджаренный бекон и яичницу на завтрак.

— Не признаешь ланча, и у тебя страсть к морским продуктам и хорошему вину, — подхватила она, усаживаясь на поданный ей стул. Внимательно посмотрев на Нормана, она добавила: — Не так уж много. Наверное, верх безрассудства выходить замуж, имея такой скромный запас сведений.

— Любовь почти всегда безрассудство, — сказал Норман, глядя ей прямо в глаза. — Когда отдаешь кому-то свое сердце, то доверяешь ему, а не здравому смыслу. Это риск. Но в этой нерасчетливости и заключена особая прелесть. Когда желание быть вместе с каким-то человеком настолько непреодолимо, что пересиливает обычную осторожность.

— Как-то жутко, — подавленно проговорила Дженни. — Я всегда избегала риска.

— Зато нас ожидает радость взаимного узнавания, — возразил он. — Мы созданы друг для друга. Посмотри в мои глаза, ты прочтешь там любовь. Загляни в свое сердце, там начертано мое имя.

Покоренная страстной силой, прозвучавшей в его словах, она благодарно поцеловала его и, вздохнув с облегчением, позволила тревоге умчаться прочь.

Дженнифер полностью отдалась счастью, засиявшему на ее лице неудержимой улыбкой. Эйфория блаженства не покидала ее все время банкета, даже когда слово взял отец, и Норман сидел, напряженно и неприязненно ожидая конца его речи.

Прежнее расположение духа вернулось к Норману только во время танцев. И Дженни приятно польстило, что он ни на минуту не желал расставаться с ней. Если она танцевала с кем-нибудь другим, то, как только музыка замолкала, он подходил к ним тактично, но настойчиво оттеснял кавалера в сторону, занимая его место и не давая им перемолвиться словом.

— Ты вызовешь пересуды, — с упреком заметила Дженни.

— Неважно, — ответил он, спровадив очередного кавалера. — Я не хочу, чтобы вокруг тебя толкались незнакомые мужчины.

Он обнял ее, и Дженни, стрельнув глазами и кокетливо склонив голову набок, сказала:

— Ты тоже незнакомый. А я разговариваю с тобой и даже обнимаюсь. — Она положила руку ему на плечо. — Реджи, — произнесла она, глядя ему в глаза. — Значит, моего мужа зовут Реджинальд. А я думала, что выхожу замуж за Нормана.

Он слегка улыбнулся.

— Ты могла оказаться и за Элмером. Я почти забыл остальные свои имена. — Он провел губами по ее щеке. — Не знаю, почему священник выбрал именно это имя, но когда он велел повторить за ним: «Я Реджинальд, беру тебя, Дженнифер», я чуть не оглянулся назад, чтобы посмотреть, не выстроилась ли за мной очередь еще каких-нибудь претендентов на твою руку.

Дженни от души рассмеялась.

— А потом на моего отца напал приступ кашля, и ты грозно посмотрел на него. Наверное, он тоже решил, что ты — не ты, а кто-нибудь другой.

— Я думаю, именно это и пришло ему на ум, — задумчиво пробормотал Норман.

— А ведь я могла бы никогда не встретить тебя, — тихо сказала она.

— И лишила бы себя возможности принять участие в увлекательном процессе. Процессе создания нашей с тобой совместной жизни. Кстати, что это с тобой происходило в церкви, Дженн? — небрежно поинтересовался он. — Обычный нервный срыв, которым страдают невесты?

— Все из-за одного твоего взгляда на меня, когда я шла к алтарю, — задумчиво проговорила Дженни. — Ты посмотрел так неприязненно, так враждебно. Мне стало страшно.

— Прости меня, — вздохнул он, подставляя губы для поцелуя. И снова прижал ее к себе. Неторопливо. Уверенно. — Я видел, что ты нервничаешь. У меня создалось впечатление, будто все висит на волоске. Я подумал даже, а не настроил ли тебя кто-нибудь против нашей свадьбы?

— А что, следовало бы? — спросила она, внутренне обмирая.

Норман пожал плечами.

— Иногда люди слишком много берут на себя, думая, что могут решать чужие судьбы, — пояснил он. — Ты опаздывала, и я начал волноваться. Когда ты появилась, то выглядела такой потерянной, такой беспомощной. Я не знаю, кто или что повлияло на твое состояние, но испытал острое желание защитить тебя от всех обид и неприятностей.

Как замечательно! Давно ее никто не защищал. Это она всегда заботилась о ком-то. Дженнифер рано начала заниматься домашним хозяйством, чтобы мать, приходившая усталой с работы, могла отдохнуть. И совсем еще девочкой она стала помогать ей в гостинице. Неплохо было бы для разнообразия почувствовать и себя под чьей-то опекой.