Холодное сердце - Элизабет Бикон Страница 10

– Не будь таким упрямым старым медведем, папа, – сказала Ив, и Хлоя услышала шуршание ее юбок, когда она подошла, чтобы обнять отца.

Трудно было не позавидовать той легкости, с которой Ив обходилась с отцом, ее способности пробить брешь в холодной неприступности, в которую он постоянно был облачен, как в латы.

– Постараюсь, моя девочка, но у меня предостаточно причин брюзжать по поводу ближайших дней.

– Да уж, – послышался откуда-то из глубины комнаты голос Брэнди Браун, – вам понадобится терпение, как у святого, пока эти стервятники наконец не разлетятся отсюда.

– Они не стервятники, Брэн, – упрекнула Ив.

– Мы не настолько хорошо их знаем, чтобы судить, моя козочка, – скептически заметила камеристка, и Хлоя подумала, что с таким прекрасным опекуном о благополучии Ив Уинтерли можно не беспокоиться.

– Я прекрасно знаю лорда Мантеня и дядюшку Жиля, и даже дядю Джеймса нельзя назвать дикарем, несмотря на его сарказм. Тетя Виржиния всегда старалась наставить его на путь истинный, так, может быть, он перевернет эту страницу в память о ней.

– Скорее я стану китайским императором, – услышала Хлоя мрачное бормотание лорда Фарензе и с удивлением подумала, почему эти сводные братья так настроены друг против друга.

– Нет, какой же ты ворчун, папа. Не могу понять, почему тебя так волнует книга, с которой ты, судя по всему, и так хорошо знаком, когда рядом находится твой брат, с которым можно в очередной раз поругаться. Осмелюсь сказать, что если начать сейчас, то к обеду дядя Джеймс уже вскипит, а к концу похорон тети Виржинии будет готов вызвать тебя на дуэль.

– Спасибо, дерзкая девчонка. У сплетников есть о чем поговорить и без нашей братской вражды или семейной ссоры. Не уверен, стоит ли после этого позволять тебе читать «Тома Джонса», похоже, он наводит тебя на странные мысли.

– В кабинете есть еще один экземпляр, если ты действительно хочешь читать с того места, где закончил, – сказала Ив вдогонку удаляющимся шагам отца. Хлое не хотелось, чтобы он уходил, и в то же время она была бы очень рада оказаться сейчас где-нибудь в другом месте, где могла бы делать вид, что не думает о нем. – Виржиния рассказала мне, где лежат все ее нескромные романы, на случай если мне когда-нибудь станет скучно в ее отсутствие. А еще она сказала, что все, что они с дядей Виржилом спрятали под замок, считается слишком откровенным, чтобы это читали юные девушки. Но я действительно не понимаю, почему старые девы подняли такой шум из-за чудесной книги мистера Филдинга.

– Тогда смотри, как бы тебя с ней не поймали, – заметил виконт. И будет лучше, если ты не станешь читать ее в светском обществе. Мне бы не хотелось, чтобы тебя стали считать фривольной девицей еще до того, как ты начнешь выезжать.

– Конечно, не буду, и перестань быть таким мнительным. Следующие несколько недель я буду такой примерной, что ты меня не узнаешь.

Единственным ответом, донесшимся до Хлои, было отдаленное мужское хмыканье, после чего Ив, предварительно велев горничной закрыть входную дверь, быстро распахнула ту, что вела в спальню, где в волнении и смущении на кровати сидела Хлоя.

– Та дверь закрыта, – доверительно сказала Ив с озорной улыбкой.

– Нам надо было запереть ее, – заметила Брэн. – Представьте, если бы его высочество открыл ее и обнаружил вас здесь спящей, миссис Уитен.

– Да, только представьте, – глухо повторила Хлоя. Притворно передернувшись, она соскочила с кровати и начала приводить себя в порядок.

– Я помогу, – предложила Брэн, когда Хлоя попыталась влезть в платье и одновременно с этим заколоть непослушные кудри. – Застегивайте платье, а я уложу вам волосы и надену чепец, хотя, на мой взгляд, жалко стягивать в узел и прятать такую красоту. Многие благородные дамы отдали бы все, что угодно, чтобы иметь такие густые и полные жизни волосы.

– Они непослушные и торчат во все стороны. Если бы я дала им свободу, у людей сложилось бы обо мне совершенно ложное впечатление. В любом случае мне уже почти тридцать, я уважаемая вдова, а не какая-нибудь дебютантка с распахнутыми глазами.

– Сейчас вы выглядите не намного старше их, – возразила Брэн, встретившись с Хлоей взглядом в квадратном зеркальце, висевшем над маленьким умывальным столиком.

– Я не могу себе позволить мечтать, – шепнула Хлоя.

– Никто из нас не может, но кого это останавливало?

– А о чем вы мечтаете, миссис Браун?

– О хорошем человеке для моей девочки, который любил бы ее такой, какая она есть, и не пытался сделать из нее светскую миссис, которая доброго слова никому не скажет.

– Кем бы он ни был, я не могу себе представить, что ему это удастся.

– Не можете, мэм? Значит, до сих пор вы были счастливой женщиной.

– Возможно, в этом вы правы, – согласилась Хлоя, вздрогнув от мысли о том, какими способами мужчина может воспитывать свою жену.

– Взять хоть его светлость. Такой человек, как он, позволил бы женщине быть самой собой и только еще сильнее любил бы ее за это, если вы понимаете, о чем я, – сказала Брэн, закончив втыкать шпильки в непослушную копну волос Хлои. Она с неприязнью взглянула на чепец, прежде чем надеть его на Хлою, и со вздохом закончила свою работу.

– Мне кажется, он не похож на человека, ищущего любви, – возразила Хлоя.

– Да ладно. Одно дело – что мужчина говорит о том, чего хочет, а другое – чего он хочет на самом деле. Одно не всегда совпадает с другим, пока не появится нужная женщина, которая вправит ему мозги.

– Если бы я в этом разбиралась, то могла бы поспорить. Но я не разбираюсь, и, поскольку осталось чуть больше часа до того, как подадут обед, у нас нет времени на болтовню, – сказала Хлоя, бросив последний взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что все снова в порядке.

– Оно и лучше, раз уж мы с вами никогда не сойдемся насчет его светлости.

– Возможно, – рассеянно согласилась Хлоя и, взяв ключи, повесила их себе на пояс. Едва слышно пролепетав слова благодарности, она вылетела из комнаты.

Люк спустился вниз в кабинет, проклиная бурлившее внутри его неистовое желание. Дело было не только в очаровании экономки. Он устал и слишком давно не навещал свою любовницу. А после долгого путешествия он ослабел и несколько утратил обычный контроль над собой и своими мужскими желаниями.

У Люка вырвалось очередное ругательство из-за болезненного возбуждения, возникшего от одной мысли о Хлое Уитен, сидевшей на опрятной узенькой кровати и смотревшей на него так, будто еще немного, и сбудутся его самые смелые фантазии о том, чтобы сделать ее своей любовницей. Конечно, он хотел ее, хотел с тех самых пор, когда она была до боли юной и неотразимо прекрасной девушкой с маленьким ребенком на руках. Люк почувствовал знакомый томительный жар неудовлетворенного желания, как будто его чувства, несмотря на все уговоры, отказывались подчиняться ему.