Брак на небесах - Барбара Картленд Страница 10

Во всяком случае, это не позволит Эдмунду пользоваться кредитом, обеспеченным будущим герцогством, а вынашиваемый Лотти ребенок перестанет иметь какое-либо значение.

И Бакхерст позволил себе забыть обо всем, кроме соблазнительности и очаровательного выговора баронессы и огня, который полыхал все сильнее и сильнее, когда они касались друг друга.

Ровно через неделю после того, как маркиза посетила Прайори, в почтовом дилижансе прибыла мадам Бертен с кучей коробок, полных платьев, увидев которые Сэмела ахнула.

У нее так давно не было новых нарядов, и она так давно не видела картинок в женском журнале, что не имела ни малейшего представления о последней моде. Правда, ей казалось, что, если у нее будет такое же прелестное платье, какое было на маркизе, она будет очень счастлива.

Элизабет Холл, которая и сама была очень красива, прекрасно знала, какое значение имеет одежда. Кроме того, она не теряла надежды, что, возможно, несмотря на решительный антагонизм брата в отношении брака, он полюбит свою молодую жену.

Разум подсказывал ей, что это нереально. Но она была романтиком, и хотя Маргарет посмеивалась над ней, а муж обычно не мог понять, о чем она толкует, ей хотелось верить, что, как в волшебных сказках, после всех перипетий Очарованный принц найдет свое счастье.

Маркиза знала, что ее брат всегда предпочитал искушенных сногсшибательных красоток, которые прибегали к всевозможным хитростям, чтобы сиять, как хрустальные люстры, и искриться, как снопы фейерверков.

Она также видела, что очень юное, почти детское лицо Сэмелы окружал ореол золотистых волос, и это, как и ее голубые глаза, придавало ей необычайное очарование, но боялась, что брат не оценит этого.

Сначала Элизабет была так восхищена тем, что Сэмела приняла столь безумное предложение — выйти замуж через три недели, — что, по сути, почти не задумывалась о невесте. Мысли ее были заняты только женихом.

Теперь же, будучи по характеру очень добросердечной и хорошо зная, как тяжело придется девушке с Баком, она поставила перед собой цель: превратить невесту в настоящую красавицу, подчеркнув ее природные черты.

Внешностью, маркиза не сомневалась, Сэмела очень отличалась от женщины, с которой, как ей было известно, брат сейчас развлекался.

Элизабет не удивляло, что баронесса последовала за братом в Ньюмаркет и что он забрал ее с собой в Лестершир.

Маркизе доводилось видеть баронессу, и она знала, что ее темные волосы, огненные глаза и пышное сладострастное тело были вполне во вкусе Бака, в то время как Сэмела являла ее полную противоположность.

Поскольку Маргарет тоже хотелось повидать девушку, сестры в сопровождении маркиза через два дня после первоначального заключения соглашения поехали в Прайори. Они застали Сэмелу в кабинете за составлением цветочного букета.

Их визит абсолютно не потревожил девушку, она вела себя так же естественно и просто, как и в предыдущий раз, и приветствовала их с такой грацией, которая казалась необычной в столь юном создании. Казалось, ее совершенно не волнует то, что на ней старое хлопчатобумажное платье, утратившее свой цвет и тесное в груди.

Как и обычно, волосы ее были уложены в виде короны, так как она только что вернулась после прогулки верхом, и маркиза и леди Брендон высоко оценили, что она не стала извиняться за ветхость дома и свою неготовность к визиту знатных гостей, а лишь поспешила на кухню приготовить чай и принести его гостям.

— К сожалению, у нас нет пирожных или печенья, — сказала она, — но если вы хотите сэндвичи, то я нарву огурцов на огороде.

— Нет-нет, мы не голодны, — быстро сказала маркиза, — после поездки нам хочется лишь пить, а чай у вас чудесный.

Говоря это, она знала, что чай в доме — самый дешевый, и Сэмела чуть улыбнулась, оценив ее тактичность, и сделала вид, что не заметила, как леди Брендон, отпив глоток, поставила чашку и больше не притронулась к ней.

Они поговорили еще немного. Затем пришел граф.

Маркиз приветствовал его очень сердечно, и скоро мужчины заговорили о лошадях, о трудностях, испытываемых фермерами, явно не желая подключать женщин к этому разговору.

— Несколько ваших платьев привезут вам послезавтра, — сказала маркиза, — и я хотела узнать, дорогое дитя, хотите ли вы, чтобы я тоже подъехала и помогла вам выбрать что-нибудь из эскизов, которые также привезет мадам Бертен.

— Я была бы очень рада, если это не затруднит вас. Но, прошу вас, не будьте… столь… Словом, не балуйте меня… столькими чудесными платьями. — И, понизив голос, добавила: — Папа чувствует себя очень неловко из-за того, что не может дать мне приданого.

— Я ожидала этого, — сказала маркиза. — Если бы вы были богаты, я бы купила большую бриллиантовую брошь или, возможно, ожерелье для своей будущей свояченицы. Но мне показалось, что в данной ситуации вы сочтете более практичным получить хорошенькие платья со всеми аксессуарами.

Сэмела рассмеялась.

— Да, безусловно, это гораздо более практично. Не могу себе представить, чтобы я произвела на кого-нибудь впечатление, если бы на мне была бриллиантовая брошь или ожерелье и это платье!

Она вела себя настолько безыскусно и ее смех звучал так звонко, что и маркиза, и ее сестра были очарованы девушкой.

По пути домой леди Брендон сказала:

— Она просто прелестна, думаю, нам повезло, что мы нашли Баку жену, которая, вне всякого сомнения, будет достойной герцогиней Бакхерст.

— Хочется лишь надеяться, что и Бак поймет это! — заметила маркиза.

После этого наступило молчание. Все трое думали о том, что у Бака слишком мало общего с провинциальной девушкой, не имевшей до сей поры приличного платья и ничего не знавшей о мире, в котором герцог блистал как своими хорошими качествами, так и пороками.

— Та женщина все еще с ним? — тихо спросила Маргарет.

Маркиз кивнул.

— Утром один приятель сообщил мне, что два дня назад он ужинал с Баком. И она была там душой компании.

Родственники кисло взглянули друг на друга и, поскольку больше не о чем было говорить, поехали дальше молча.

Возвращаясь с верховой прогулки с отцом, Сэмела размышляла, как счастливы они были всегда, когда что-то делали вместе.

Прогулка была долгой. Они много говорили о поместье, о том, как плохо живут старики, чьи дома требуют ремонта, о деревенской школе, где дела шли очень скверно.

— Если бы я имел возможность взять хорошего учителя, хотя бы для детей моих работников, — огорченно сказал он, — у меня на душе стало бы спокойно.

«Как характерно для него, — думала Сэмела, — что он всегда больше заботится о других, нежели о себе». Ее мать была такой же.