Уроки куртизанки - Барбара Картленд Страница 10

— Ненавижу неуклюжих женщин, которые плохо танцуют! — раздраженно восклицал отец, когда Корнелия путалась в фигурах и не поспевала за его движениями.

Танцевать, лавируя меж других кружащихся пар и скользя по натертому до зеркального блеска паркету, было непривычно, но герцог был великолепным партнером.

Сквозь свои темные очки Корнелия пыталась разглядеть лицо молодого человека. Она отметила его замкнутое, отчужденное выражение — словно мысли герцога были далеко отсюда. А затем, продолжая глядеть на него, чувствуя его близость, ощущая сквозь тонкую ткань своей белой перчатки тепло его руки, она вдруг почувствовала, как бешено заколотилось ее сердце, а в горле застрял какой-то странный комок.

На мгновение у Корнелии закружилась голова, но это было головокружение от невероятной легкости и подъема, каких она не испытывала прежде. «Как он красив!»— думала Корнелия, наблюдая, с какой изысканной небрежностью он откидывает волосы со лба. Волевой подбородок и твердый взгляд уверили ее в том, что перед ней человек решительный и смелый, а гордость и достоинство, сквозящие в манерах, напоминали ее отца.

Отец Корнелии умел превосходно держаться в любых ситуациях, даже когда дурачился со своей маленькой дочкой.

Корнелия обратила внимание, что герцог невесел, но он ей даже больше нравился таким сосредоточенным и серьезным.

Они танцевали молча, и, когда вальс закончился, они все так же молча вернулись туда, где стояла Лили в центре маленькой группы смеющихся и болтающих людей.

— Благодарю вас, — Роухэмптон поклонился Корнелии, потом развернулся и пошел прочь.

— Ну как, тебе понравилось танцевать, Корнелия? — На губах Лили играла улыбка, но ее голубые глаза оставались холодны, и вопрос прозвучал жестко.

— Да, спасибо.

— Да уж, мало кто из дебютанток мог бы похвастаться тем, что на первый же танец их пригласил самый блестящий кавалер во всем Лондоне. Ты чрезвычайно удачливая девушка, — колко. заметила Лили.

— Но герцог не стал бы танцевать со мной, если бы вы не попросили его об этом, — возразила Корнелия и удивилась, как ее больно царапнули собственные же слова.

— Почему твоя племянница носит темные очки? — спросила вдруг молодая женщина с необыкновенно красивым и капризным лицом. Это» была леди Рассел, прославившаяся своими колкостями и остротами, ставящими людей в неловкое положение.

— Корнелия повредила глаза на охоте, — сухо ответила Лили. — Ничего серьезного, но врач предупредил ее, что она должна носить темные очки несколько месяцев. Это очень огорчительно для бедной девочки. К тому же я никогда не подозревала, что охота — такой опасный вид спорта.

— Это потому, Лили, что на тебя никогда не охотились… лисицы, во всяком случае.

Раздался небольшой смешок, но Лили, казалось, совсем никак не отреагировала на эту шутку. Она потянула Корнелию прочь от этой группы и представила ее дамам, сидящим в креслах вокруг бального зала, наблюдая за танцующими придирчивыми, критическими взглядами.

В этот вечер Лили выглядела превосходно в светло-голубом шифоновом платье, обвивающем ноги бесчисленными легкими волнами. Золотистая головка была увенчана бриллиантовой диадемой, а белоснежную шею обвивало колье из бирюзы. На всем балу не было более очаровательной женщины, и неудивительно, что перед началом каждого танца молодые люди наперебой приглашали ее. Но всякий раз Лили отсылала их к Корнелии, и молодым людям приходилось, скрывая разочарование, танцевать с дебютанткой. Каждый танец неизменно проходил в гробовом молчании, как и первый ее танец с герцогом.

Вальсируя по залу, Корнелия заметила, что герцог исчез. После их первого танца он ни разу никого не пригласил и промелькнул еще только один раз рядом с тетей Лили. Они, казалось, спорили, и выражение лица герцога ясно говорило о том, что он очень раздражен.

Чуть позже, когда Корнелия уже не танцевала, герцог возник вдруг рядом с ней и, к полному ее удивлению, попросил разрешения сопровождать ее на ужин. Корнелия нерешительно глянула на тетю, прежде чем что-то ответить.

— Да, конечно, ступай с герцогом, Корнелия, — кивнула головой Лили.

— Вы пойдете с нами?

— Меня сопровождает испанский посол, — ответила Лили. — Иди повеселись одна, дитя мое.

Лили выглядела необычно раздраженной, даже Корнелия заметила это, но не могла понять причину.

Герцог предложил Корнелии руку, и они присоединились к чинной процессии, направляющейся вниз, где в огромном, обшитом дубовыми панелями банкетном зале был сервирован ужин.

Герцог отказался от предложенного ему места за столом, предназначенным для наиболее знатных и почетных гостей, и они расположились вдвоем за маленьким столиком. Лакей в богато украшенной золотом ливрее и напудренном парике принес шампанское. Корнелия отпила немного из своего бокала. Она пробовала шампанское прежде, но это по вкусу и искристости превосходило то шампанское, которое подавалось на Рождество в Росарилле.

— Вам нравится Лондон?

Это был первый вопрос, который Роухэмптон адресовал Корнелии.

— Нет.

Корнелия не намеревалась отвечать так резко, но правдивые слова вырвались как-то сами собой, прежде чем она смогла подобрать подходящий ответ.

Герцог удивился.

— Я думал, что всем женщинам нравятся развлечения лондонского сезона, — сказал он.

— Я предпочитаю Ирландию, — ответила Корнелия.

Она чувствовала, что ужасно стесняется его.

Никогда прежде она не ужинала вдвоем с мужчиной. Но это была не единственная причина ее смущения. Было что-то в самом герцоге, что-то, вызывающее в ней новые, незнакомые ей прежде ощущения, и что сами странное, она чувствовала себя при этом счастливой. Необыкновенно счастливой! Корнелия не анализировала своих чувств, она только знала, что чудесно, просто восхитительно сидеть вот так рядом с ним, пусть даже молча.

Подали еду, блюдо за блюдом, и каждое вкуснее и экзотичнее предыдущего. Корнелия никогда не пробовала таких яств, но она не притронулась к ним и сейчас.

Зал гудел веселым шумом, беззаботной болтовней множества гостей, но Корнелия их не слышала. Она была поглощена сидящим напротив нее мужчиной, незаметно наблюдая за ним сквозь темные стекла очков.

— И чем же вы занимаетесь в Ирландии? — спросил герцог, как заметила Корнелия, с усилием, и ей самой пришлось приложить силы, чтобы выдавить ответ.

— Мы разводим и тренируем лошадей — скаковых лошадей в основном.

— У меня тоже есть конюшня, — сказал Роухэмптон. — К сожалению, в этом году мне не слишком везло в скачках, но я надеюсь выиграть Золотой кубок в Аскоте со своим Сэром Гэлахэдом.

— Вы сами вырастили его? — спросила Корнелия.

— Нет, купил пару лет тому назад.

Корнелия не знала, что еще сказать. Если бы напротив нее сидел ирландец, они могли бы рас тянуть эту беседу на несколько часов, обсуждая достоинства тех или иных жеребцов, споря о жокеях, сравнивая Дублинские скачки в этом году и годом раньше. Но об английских лошадях и их владельцах она знала очень мало, да к тому же она понимала, что такие, как герцог, не только сами не тренируют своих лошадей, но даже и не покупают их; их беседа вновь угасла. Так, в молчании, закончился ужин, и они вернулись обратно в бальный зал.