Нянька для Радуги - Татьяна Зинина Страница 102

В итоге в квартиру они ввалились, находясь на пределе раскалённых нервов. Лёва захлопнул дверь и, тяжело дыша, поднял на Марию горящий гневом взгляд. Сама Маша выглядела ещё более распалённой и была готова в любой момент кинуться на него с кулаками.

Повисла пауза. Говорить никто не спешил, но взгляды обменивались такими эмоциями, от которых кровь в жилах начинала закипать. В итоге, навстречу друг к другу она бросились одновременно. Вот только ни о какой драке речи уже не шло. Их тела соприкоснулись, губы встретились, и весь тот накал, что бушевал в их душах во время ссоры, вылился в дикую, безумную и обжигающе горячую близость. И всё стало совсем не важно. Ни Макс, ни Мира, ни какие-то там взаимные претензии.

Уже позже, сидя на широком балконе и пуская в темноту кольца сигаретного дыма, Лёва прокручивал в голове произошедшее за этот длинный и поистине безумный день и всё больше уверялся в том, что ему категорически не нравится то, как развиваются их с Машей отношения. Сколько они вместе? Три недели? А кажется, что знакомы всю жизнь.

Каждый новый день рядом с Марией, будто привязывал его новой незримой ниточкой. Он уже не мог провести и несколько часов, чтобы ни разу о ней не вспомнить. Хотел постоянно видеть её рядом, слышать голос, знать, где она, с кем и что делает. Он попросту становился от неё зависим. Привыкал, притирался к ней. И уже почти был готов предложить ей жить вместе… И сделал бы это, если бы не одно «но». Ведь со всей этой игрой в героя с Машей, он умудрился позабыть обо всей своре своей драгоценной родни. Зато родная «волчья стая» о нём не забыла.

А вчера вечером, когда Лёва ещё находился в офисе, его вдруг пожелал видеть отец. Вообще личное общение между ними происходило крайне редко, и чаще всего это случалось на каких-то рабочих совещаниях. А вот тут вдруг взял и вызвал, причём настоял на немедленной аудиенции.

Тогда, поднимаясь в кабинет родителя, Лёва даже представить не мог, чего ожидать от этой встречи. Оттого и оказался просто не готов к такому разговору. А речь, кстати, пошла о его новой таинственной девушке. Хотя, про «таинственную», отец явно приукрасил. Ведь оба они прекрасно знали, что в столе Евгения Викторовича уже лежало самое подробное досье на Марию Давыдову. И Лёва вдруг подумал, что его папочка уж точно знает о ней куда больше чем он сам.

Про досье он не ошибся, и с большим любопытством его изучил. Здесь была собрана очень подробная информация обо всех годах, проведённых в детдоме и после него, о Максе, и, как ни странно, об обоих родителях. И если про мать Лёва уже знал достаточно, то информация об отце стала для него большим открытием. Он даже снял копии с этой части досье, чтобы показать самой Маше. Ему казалось, что ей будет любопытно.

Тогда он настолько погрузился в изучение документов, что не сразу услышал обращённую к нему реплику Евгения Викторовича. Пришлось просить его повторить.

— Я говорю, сынок, что у тебя чуйка на нужных людей. Это ж надо, тыкнуть пальцем в небо и попасть в настоящее сокровище, — мужчина говорил спокойно, но в его голосе очень явно сквозило предвкушение будущих огромных выгод. — Вот как бывает… дети растут в детдоме и живут в нищете, а оба родителя — крайне обеспеченные люди. И пусть с Давыдовой я никаких деловых отношений иметь не желаю, то с господином Карповым мы, напротив, могли бы продуктивно сотрудничать. А если он признает дочь, и ты на ней женишься, то это посулит нам просто невероятные перспективы.

От слова «женишься» Лёву передёрнуло. Раньше такая реакция у него была ещё и на слово «отношения», но теперь с этим он как-то успел смириться. Но вот ни о какой свадьбе слышать не желал. Да, ему было хорошо с Машей, и даже очень. Но жениться? Нет уж. Это было для него слишком.

Но при этом он очень хорошо знал собственного отца, как и то, что спорить с ним бесполезно. Гораздо мудрее согласиться на все его условия, а потом сыграть на изменившихся обстоятельствах. Именно поэтому отнекиваться Лёва не стал, лишь аккуратно сообщив, что он не против, но говорить о свадьбе пока слишком рано.

Такой ответ устроил обоих, и на этом тот разговор был закончен. А вот для Лёвы наступили суровые времена. Теперь он постоянно думал, искал варианты выхода из сложившейся ситуации, размышлял. И всё больше приходил к выводу, что им с Машей нужно расстаться. Причём сделать это так, чтобы сжечь все возможные мосты и обставить всё, как случайность. Вот только придумать было куда проще, чем притворить в жизнь. И дело совсем не в отсутствии такой возможности… Просто он не хотел её терять. Вот так, банально и глупо, желал по максимуму оттянуть момент неизбежного разрыва.

Возможно, если бы всё сложилось иначе, он был бы даже рад жениться на Маше. В конце концов, ему уже двадцать семь, а во всех отношениях у них почти полная идиллия. Но согласившись, он бы стал пешкой в очередной стратегической игре своего родителя, а это в Лёвины планы никак не входило. Он мечтал уйти из семейного бизнеса, открыть своё рекламное агентство, стать полностью свободным и самостоятельным, а наличие жены, причём столь выгодной, автоматически привязало бы его к отцовской фирме ещё сильнее.

Но даже не это главное, ведь при желании, можно было бы повернуть всю ситуацию именно так, как нужно ему, не прибегая к крайним мерам. Возможно, относись он к Маше проще, именно так бы и поступил. Но… с каждым моментом, проведённым вместе, она всё сильнее въедалась в его душу. Он всё время думал только о ней, и даже свой тщательно продуманный бизнес-план на время отложил куда подальше. Всё больше стал забывать о своей мечте, а к работе и вовсе начал относиться почти равнодушно. И это неимоверно бесило такого холодного стратега, как Лёва. Он же раньше вообще никаких чувств не признавал, а тут вдруг понял, что отрицать их бесполезно. Нужно бороться, пока они окончательно не завладели и сердцем и мозгом. Пока ещё есть возможность сорваться с их цепи. И пусть он всё для себя решил, и отступать от этого решения не собирался, вот только от одной мысли, что Маши не будет рядом, на душе становилось так дико больно, что хотелось выть.

Именно в эту тёплую ночь, сидя на своём балконе и докуривая уже шестую сигарету подряд, Лёва принял одно из самых важных в своей жизни решение. Он дал им обоим ровно месяц…

Всего 31 день на счастье. А дальше… всё снова пойдёт по тому сценарию, что он сам для себя написал.

***

За накрытым столом на просторной кухне пока ещё Ириной квартиры сидели четверо.

Одной из них была сама Ира, которую этим утром попросили приехать племянники. Пришлось сломя голову мчаться через весь город, чтобы узнать, с чем же связана такая странная настойчивость и поспешность.

Второй являлась Нина Михайловна. После свадьбы младшей дочери она решила погостить в этом приморском южном городе ещё некоторое время. Её супруг так и не приехал ни на свадьбу дочери, ни после — работа на родной кафедре не позволила отлучиться надолго. Но все в их семье давно привыкли к его вечной занятости.

А третьим и четвёртым лицом сего маленького семейного совета оказались Максим и Маша, которые и явились его инициаторами. Причиной же всего этого сборища стали несколько листов, врученных им накануне Лёвой, в которых чёрным по белому было написано много всего интересного об их отце.