Стрелы на ветру - Такаси Мацуока Страница 107

* * *

Все, что происходило далее, Сохаку воспринимал с необычайной ясностью и полнотой.

Из обрубка плеча хлестала кровь. Он никогда еще не видел настолько яркого алого цвета.

Его рука по-прежнему сжимала меч, но теперь и меч и рука оказались непривычно далеко от него: они лежали на земле, у копыт его коня.

Сохаку почувствовал, как тело его становится невесомым. Он парил над землей.

Перед ним возникло лицо Сигеру – яростное, забрызганное кровью. Сохаку ощутил глубочайшее сочувствие, но не смог выразить его словами.

Солнце сверкнуло на клинке, описывающем круг в воздухе. Сохаку узнал этот изящный изгиб, этот узор на клинке, этот необычный, почти белый оттенок стали. Второго такого меча не было во всей стране. Эту пару мечей, катана и вакидзаси, называли «Воробьиными когтями».

Обезглавленное тело упало на землю. У тела не было правой руки. На теле был доспех, который некогда принадлежал ему, Сохаку. Но все это оказалось неважно.

Сохаку растворился в бесконечно ярком свете сострадания будды Амида.

* * *

Сигеру поднял голову Сохаку и взглянул ему в лицо. И если у него и промелькнула мысль о том, что в последнее время он что-то часто убивает друзей и родственников, надолго она не задержалась.

– Огонь!

Тринадцать пуль из сорока, прошивших воздух, нашли свою цель. Они сбили Сигеру с ног, но ни одна так и не нанесла ему смертельной раны. Сигеру сумел подняться. Катана выпал из непослушной правой руки. Пули раздробили ему предплечье и локоть. Сигеру бросился бежать. Когда он уже почти достиг кромки леса, из-за деревьев выступили двадцать стрелков с мушкетами и выстрелили в беглеца, почти в упор.

Сигеру снова упал. Он попытался встать, однако тело отказалось подчиняться. Когда он увидел над собою Каваками, то даже не удивился.

– Отрубите ему голову, – распорядился Каваками.

– Господин, он еще жив.

– Тогда погодите. Принесите их. Пусть он видит.

Адъютант принес «Воробьиные когти» и показал их Сигеру.

– Господин Сигеру, взгляните.

Двое подняли Сигеру. Третий принялся бить тяжелым топором по катана и вакидзаси и бил, пока не сломал.

– Прекрасно, – сказал Каваками. – А теперь отрубите ему голову.

Каваками постарался встать так, чтобы Сигеру смотрел ему в лицо. Как, однако, приятно: последним, что этот великий воин увидит в жизни, будет торжествующее лицо врага.

Но Сигеру его не видел.

– Папа! – закричал Нобуёси и помчался навстречу отцу. Не было ни крови, ни ран, ни проклятий. Мальчик смеялся, и над ним реял маленький яркий воздушный змей. – Смотри, что дядя Гэндзи смастерил для меня!

– Нобуёси! – сказал Сигеру и улыбнулся.

* * *

Каваками обошелся с головой Сигеру в точном соответствии со всеми тонкостями этикета. Глаза покойника были закрыты; на лице не отражалось ни боли, ни страдания; волосы аккуратно причесаны, и аромат сандала почти заглушал запах крови и начинающегося разложения.

– Благодарю вас, князь Каваками, – сказал Гэндзи. – Я искренне поражен вашей щедростью. Я думал, вы захотите преподнести этот подарок вашим предкам.

– Именно это я и сделаю, князь Гэндзи. Пожалуйста, не волнуйтесь. Когда вы умрете, я преподнесу предкам обе головы – и его, и вашу.

– Позвольте поинтересоваться, а где вы оставили тело? Я хотел бы по возвращении в «Воробьиную тучу» сжечь его, как надлежит.

Каваками расхохотался, хотя смеяться ему вовсе не хотелось. Вопреки его чаяниям, гость не выказывал ни малейшего страха. Если у Гэндзи и оставалась хоть какая-то надежда на спасение, то она воплощалась в его дяде. И при виде отрубленной головы Сигеру эта надежда должна была рухнуть. Каваками подал знак адъютанту. Тот закрыл ящик и вновь завернул его в шелк.

– К несчастью, его тело, как и тело настоятеля Сохаку, находилось в зале для медитаций. Можно считать, что кремация уже состоялась.

– И еще раз благодарю вас за гостеприимство, – сказал Гэндзи, поклонился и вознамерился уйти.

– Пожалуйста, не торопитесь. Мы не все обсудили.

Гэндзи уселся обратно. На губах молодого князя продолжала играть эта его вечная улыбочка. Ничего, недолго ему осталось улыбаться. Каваками заставил себя сдержать гнев. Он не хотел, чтобы этот момент оказался отравлен неприятными эмоциями. Ведь ему предстоит долгие годы наслаждаться этими драгоценными воспоминаниями.

– Насколько я понимаю, – сказал Каваками, – вам посчастливилось удостоиться благосклонного внимания прекраснейшей из гейш, госпожи Майонако-но Хэйко.

– Мне так кажется.

– Да, – кивнул Каваками. – Насколько же часто то, что нам кажется, не совпадает с истинным положением вещей! То, что кажется любовью, оказывается ненавистью. То, что представляется красотой, оборачивается уродством, столь кошмарным, что его и вообразить невозможно.

Он сделал паузу, ожидая ответной остроумной реплики, но Гэндзи промолчал. Тогда Каваками продолжил:

– Иногда случается так, что видимое не совпадает с сутью, но все же и то, и другое реально. Например, Хэйко выглядит как красавица-гейша – и это и вправду так. Но, кроме этого, она еще и ниндзя. – Каваками снова сделал паузу. Гэндзи снова ничего не сказал. – Вы мне не верите?

– Почему же? Я совершенно уверен в том, что вы говорите чистую правду, князь Каваками.

– Вы не удивлены.

– Как вы только что совершенно верно заметили, нам не следует уделять слишком много внимания внешней стороне дела.

– Князь Гэндзи, окажите мне любезность, не делайте вид, что вы отказываете мне даже в капле ума. Очевидно, вы знали об этой ее двойственности.

– Простоты ради предположим, что знал. – На этот раз уже Гэндзи сделал паузу, и в глазах его, как почудилось Каваками, мелькнуло разгорающееся раздражение. – Конечно же, за этим кроется что-то еще.

– Конечно. Раз вы знали, что она – ниндзя, вы должны были также знать, что она работает на меня.

– Да, я пришел к такому выводу.

– А я, конечно же, понимал, что вы давным-давно об этом догадались, – с нескрываемым удовольствием произнес Каваками. – Как всем умным людям – а никто не станет отрицать, что вы очень умны, – вам свойственно недооценивать ум прочих. Неужто вы и вправду полагали, будто я настолько глуп, что надеюсь надолго сохранить секреты Хэйко в тайне от вас?

– Вынужден признать, что у меня и вправду мелькали подобные мысли, – сказал Гэндзи. – Но, как я вижу, это было ошибкой.

– И куда большей, чем вы думаете. Вы считаете, что я послал Хэйко к вам, дабы она имела возможность предать вас или даже убить, когда я сочту, что настал подходящий момент? Несомненно, у вас имелись некоторые основания так считать, поскольку сама Хэйко не сомневалась, что именно в этом заключается ее задание. Возможно, вы с ней уже успели обсудить данный вопрос?