Великолепие чести - Джулия Гарвуд Страница 11

Мадлен пожалела, что у нее нет подобных средств защиты.

…В лесу сердито завывал ветер, но Мадлен находилась в тепле и безопасности в надежных объятиях своего похитителя. Она была вынуждена признаться себе, что песня сирен заворожила ее.

Ночью девушка проснулась лишь один раз. Спине ее было тепло, а вот грудь и руки мерзли. Очень медленно, чтобы не потревожить Дункана, она повернулась на живот. Положив щеку ему на плечо, руки она засунула под его рубашку.

Мадлен еще спала, когда Векстон потерся подбородком о ее макушку. Девушка довольно заурчала и теснее прижалась к барону. Его бакенбарды защекотали ей нос, и пленница невольно открыла глаза.

Дункан наблюдал за ней. Его лицо было безмятежным, глаза — теплыми и нежными. Впрочем, губы Векстона были твердо сжаты, и неожиданно для себя Девушка подумала о том, что почувствовала бы она, вздумай барон поцеловать ее.

Она не произнесла ни слова, но слегка потянулась к нему. Дункана не надо было уговаривать…

Он так и знал, что поцелуй окажется божественным. У Мадлен были такие мягкие, нежные губы. Она еще не совсем проснулась, поэтому не думала сопротивляться, но рот все же не открывала. Не долго думая, барон большим пальцем опустил вниз ее подбородок и проник языком в теплую сладость ее рта так быстро, что Мадлен и не поняла толком, что происходит.

Когда Мадлен робко попыталась вытолкнуть своим язычком его язык, барон перевернул ее на спину и устроился между ее ног. Его ладони нежно сжимали ее щеки.

Руки Мадлен так и оставались под его рубашкой, и она принялась неумело ласкать его грудь, отчего Векстона пробрала дрожь. Барону безумно захотелось взять ее, насладиться ее божественным, податливым телом, но он помнил свое обещание.

Еще никогда в жизни поцелуй не дарил ему такого удовольствия. Векстон не смог бы остановиться, если бы девушку не пробрала вдруг сильная дрожь.

Поцелуй поразил и Мадлен. Она пребывала в сладком оцепенении и совсем не заметила, что барон резко отстранился от нее и упал рядом на спину, закрыв глаза. Лишь прерывистое дыхание напоминало о случившемся.

Мадлен не знала, что делать. Господи, ей было так стыдно! Что это с ней сталось? Она вела себя так развязно… так безнравственно… И, судя по хмурому лицу Дункана, ее поцелуй не доставил ему удовольствия.

Мадлен едва не плакала.

— Дункан! — позвала она.

Ответа не последовало, но по тяжелому вздоху Мадлен поняла, что он ее слышал.

— Прости, пожалуйста, — прошептала девушка. Барон был так удивлен ее извинением, что широко раскрыл глаза. Все его тело ныло от неудовлетворенного желания.

— За что это ты просишь прощения? — раздраженно спросил он.

Впрочем, он тут же пожалел о резкости своего тона. Похоже, Мадлен опять испугалась его, потому что повернулась к нему спиной. Она сильно дрожала. Векстон уже хотел снова прижать ее к себе, как девушка прошептала:

— За то, что я воспользовалась тобой, твоей заботой… причинила тебе хлопоты…

Дункан не верил своим ушам. Это было самое нелепое извинение из всех, что ему доводилось когда-либо слышать.

Медленная улыбка расползлась по лицу барона. Господи, он едва сдерживался от смеха, но Мадлен… Мадлен была так серьезна. И внезапно он понял, что ему совсем не безразличны ее чувства. Из его груди вырвался короткий стон.

Девушка услышала его, тут же вообразив, что стон объясняется отвращением к ней.

— Обещаю тебе, Дункан, такого больше не повторится, — прошептала она.

Крепко обняв свою пленницу, барон привлек ее к себе.

— А я обещаю, Мадлен, что обязательно повторится.

Эти слова прозвучали как клятва.

В человеке, имевшем и потерявшем честь, — источник зла.

Барон Луддон был всего в полудне езды от того места, где Дункан и его воины разбили лагерь. Удача сопутствовала Луддону — светила полная, яркая луна, и он мог не делать привала на ночь. У него было столько же воинов, сколько и у Векстона, и ни один из них не пожаловался на неожиданную перемену в планах своего господина.

Сообщение о содеянном Дунканом принес полусумасшедший слуга. Вернувшись к себе, Луддон и его люди увидели, что за «подарок» приготовил им барон Векстон. Луддон и его воины лицезрели изуродованные трупы воинов, оставленных охранять владения их господина. Ярость и жажда мщения объединили всех, и каждый из них поклялся сделать все, чтобы убить Дункана.

Эти люди забыли о своем вероломстве по отношению к барону Векстону и теперь думали только об отмщении.

Луддон решил преследовать Дункана немедля. У него были на это веские причины. Во-первых, существовала опасность, что раскроется его план погубить Дункана не в открытом бою, а нечестным путем, и тогда он рискует стать посмешищем всего двора, его назовут трусом. Дункан, несомненно, сообщит обо всем Вильгельму II, и король, несмотря на расположение к Луддону, позволит противникам биться насмерть, чтобы положить конец тому, что он сам считает обычным расхождением во мнениях. Король, прозванный Руфусом — что на латинском означает «красный» — за слишком яркий цвет лица и несдержанный нрав, будет раздражен нелепой ссорой обоих аристократов.

Кроме того, Луддон знал, что проиграет Дункану, окажись они один на один на поле битвы. Барон Векстон был непревзойденным воином и много раз демонстрировал свой талант. Можно не сомневаться, что Дункан убьет Луддона, лишь только представится такой шанс.

Сам Луддон тоже обладал некоторыми способностями, но совсем иными, нежели Векстон. Луддон был влиятельным человеком; с его мнением считались при дворе. Он был своего рода личным секретарем монарха, хотя не умел ни читать, ни писать, оставляя это занятие двум придворным священникам. Когда королю предстояло принимать своих подданных, явившихся на аудиенцию, Луддон должен был определять важность дела и соответственно необходимость встречи с королем. В этом качестве Луддон был незаменим и всемогущ и, надо признать, прекрасно справлялся со своим делом, умело манипулируя людьми. Он внушал почтительный страх менее знатным господам, чем он сам, которые охотно платили за возможность встретиться с королем. Луддон помогал им, а его кошелек наполнялся золотом.

Но если теперь станет известно, что Луддон пытался убить Дункана, он может потерять все.

Брат Мадлен считался красивым мужчиной. У него были роскошные светлые волосы в легких завитках, глаза цвета ореха отливали золотом, губы казались изваянными резцом скульптора. Он был высок и строен, хоть и несколько сухощав. Когда Луддон улыбался, придворные дамы чуть не падали от восторга в обморок. У сестер Луддона — Клариссы и Сары — были такие же прекрасные волосы и точно такие же глаза. Сестры были не менее привлекательны, чем их брат, и многие кавалеры старались добиться их расположения.