Сбиться с пути - Сандра Браун Страница 11

«Пока твоя жизнь не изменится».

В ту ночь он вошел в ее комнату вовсе не с намерением совершить то, что в итоге сделал. Он услышал ее плач и понял, что ее попытка отговорить Хола оказалась неудачной. Наверное, это разбило ей сердце, и он хотел просто ее утешить.

Однако она перепутала его с Холом, и словно морским приливом его неудержимо притянуло к ней. В темноте он направился к ее кровати, говоря себе, что в любой момент может назвать себя.

Он коснулся ее. Он услышал отчаяние в ее голосе и понял всю горечь отвергнутой любви. Он ответил на ее мольбы и обнял ее. Однако едва он поцеловал ее, едва ощутил своими руками немедленно откликнувшуюся теплоту ее тела, он понял, что пропал, что у него нет пути назад.

То, что он сотворил, было непростительным. Однако то, что он собирался сделать, представлялось почти столь же плохим. Он собирался отбить ее у брата.

Теперь, когда ему удалось ее заполучить, пусть даже обманом и всего на одну ночь, он не мог позволить себе ее упустить. Даже если ад разверзнется и поглотит его. Он не мог позволить, чтобы его семья угнетала ее свободолюбивый дух. Холу представилась прекрасная возможность раз и навсегда доказать свою любовь к ней, но он ее упустил. Кейдж не собирался стоять в сторонке и наблюдать, как стремления и ожидания, светившиеся на ее лице, сменяются поражением, ее жизнелюбие превращается в смирение, а живость покрывается коконом праведности.

У него оставалось несколько месяцев, чтобы до возвращения Хола добиться ее, и Господь свидетель, именно этим он и собирался заняться.

— Диди. — Она уже сидела в удаленной кабинке, обнявшись с буровым рабочим, который запустил руку ей под свитер, а язык в ухо. Недовольная тем, что им помешали, она оторвалась от своего кавалера. — Ты кое-что забыла, — заметил Кейдж, протягивая ключ в кабинку.

Она упустила его, и ключ со звоном упал на столик. Диди схватила его и тупо уставилась на Кейджа:

— Зачем это?

— Я не собираюсь им воспользоваться.

— Ублюдок, — прошипела она вне себя от бешенства.

— Надеюсь, ты не переменишь свое обо мне мнение, — холодно произнес Кейдж, уже открывая двери бара.

— Послушай, парень, — буровик окликнул его, — не следует разговаривать с леди таким…

— О, оставь его, дорогой, пусть идет, — проворковала Диди, придерживая его за рубашку. Они снова обнялись и вернулись к прерванному появлением Кейджа занятию.

Кейдж вышел на холодный вечерний воздух и сделал глубокий вдох, надеясь очистить голову от алкогольных флюидов кабацкой вони.

Растянувшись за рулем своего «корвет-стинг-рэя» [7]шестьдесят третьего года, он завел двигатель и медленно растворился в ночи.

Этот отреставрированный классический автомобиль был предметом зависти всех мужчин в радиусе ста миль от Jla-Боты и прочно ассоциировался с Кейджем. Блестящий, цвета ночи, с кожаными сиденьями, он производил дьявольское впечатление.

Промчавшись по безлюдному шоссе, он замедлил скорость и почти бесшумно свернул на одну из городских улиц. Остановившись неподалеку от родительского дома, Кейдж припарковал «корвет» и выключил двигатель.

Окно в комнате Дженни уже погасло. Однако Кейдж сидел и около часа задумчиво смотрел на него… Как и все предыдущие шесть ночей этой проклятой недели.

Дженни отвела взгляд от алтаря, около которого стояла, сосредоточенно склонившись, когда в дверях церкви неожиданно возник высокий силуэт, казавшийся почти черным на фоне ослепительно-яркого солнечного света, проникавшего с улицы. Последним человеком, которого она ожидала здесь увидеть, был Кейдж. И, тем не менее, именно он нетерпеливым жестом сдернул модные солнечные очки и подошел к ней по застеленному ковром проходу между рядами.

— Привет.

— Привет.

— Возможно, мне следует увеличить размер ежегодных церковных пожертвований. Неужели церковь не может позволить себе нанять уборщицу? — заметил он, кивнув в сторону корзины с моющими средствами и тряпками, стоящей у нее в ногах.

Дженни самодовольно убрала ручку метелки с оранжевыми перьями в карман узких джинсов, оставив перья свисать снаружи, словно большой птичий хвост.

— Мне самой нравится этим заниматься.

Он усмехнулся:

— Кажется, ты удивлена, увидев меня здесь.

— Ты прав, — честно призналась она. — Когда ты последний раз был в церкви?

Дженни сметала пыль с алтаря, готовя место для букета цветов, недавно доставленного из цветочной лавки. Солнечные лучи проникали сквозь цветные стекла церковных витражей, и в их неярком свете, словно в причудливом танце, кружились пылинки. Радужные лучики отражались также на коже Дженни и на ее волосах, убранных в аккуратный узел на затылке. Джинсы тесно облегали ее. Ей очень шли также и эти скромные теннисные туфельки. Кейдж подумал, что она выглядит изящно и сексуально одновременно.

— На прошлую Пасху. — Он уселся на первую скамью, заложив руки на ее спинку, и оперся на них. Кейдж внимательно осмотрелся по сторонам, находя, что с тех пор, как он себя помнит, все так и осталось здесь неизменным.

— Ах да, — ответила Дженни. — У нас тогда еще был пикник в парке.

— И я качал тебя на качелях.

Она улыбнулась:

— Как же я могла забыть? Я кричала, чтобы ты не раскачивал меня так высоко, но ты все равно продолжал это делать.

— Тебе это нравилось.

Несмотря на написанное в ее взгляде недоверие, Кейдж разглядел в ее скромной улыбке благодарность.

— Откуда ты знаешь?

— Инстинкт.

Когда он лениво улыбнулся ей в ответ, Дженни подумала, что у Кейджа в отношении женщин есть много инстинктов и ни один из них нельзя назвать праведным.

Кейдж мысленно вернулся к событиям прошедшей весны, к тому воскресенью, о котором она упомянула. В тот год была поздняя Пасха, погода казалась уже по-летнему теплой, а небо синим-синим, без малейшего облачка. На Дженни было надето желтое платье, легкое и воздушное, вздымавшееся и облегавшее ее тело при любом дуновении южного ветра.

Ему нравилось тесно прижимать ее к своей груди, усаживая на старинные качели на веревке, толщиной с запястье его руки, которой он повесил эти качели на толстой ветке самого большого дерева. Кейдж удерживал ее подле себя дольше необходимого, делая вид, что вот-вот выпустит, а сам только прижимал крепче. Это позволяло ему вдыхать летний аромат ее волос и наслаждаться, чувствуя, как ее стройная спина касалась его груди.