Похожая на сказку жизнь - Шэрон Кендрик Страница 11

— О, Анна, — прошептал он усталым голосом. — Если кто-то в чем-то и виноват, то только я. Мне, как старшему и более опытному, нужно было понимать, что происходит. Черт, я все понимал, но полностью игнорировал, совершенно ослепнув от…

— Похоти? — закончила она за него резко.

Тод уж было собрался сказать «любви», но циничное словечко, брошенное Анной, пресекло эту мысль в корне. Он посмотрел на жену ледяным взглядом. Ответ был краток:

— Ты сама сказала.

Руки Анны дрожали, когда она пыталась развязать бархатную ленту, стягивавшую ее роскошные пшеничные волосы на затылке. Спина болела от переутомления. Да, день выдался трудным.

Его глаза пробежали по изгибам ее тела. Большинство женщин уже бы переоделись, а она носит все те же старые леггинсы, что и днем, бесформенная футболка, которую она так поспешно натянула тогда, покрыта мыльными пятнами. Щеки стали розовыми и сияющими от легкого массажа водяной струи. На лице никакой косметики, и выглядела она куда моложе своих двадцати восьми лет. Анна была совсем не похожа на тех невозмутимых, умудренных опытом женщин, которых он привык видеть каждый день на работе.

И он все так же стремился обладать ею.

— Почему ты не идешь ко мне? — мягко прошептал он, чувствуя, как все сказанные обидные слова забылись в тот момент, когда желание начало накатывать своими горячими настойчивыми волнами. — И не снимешь эту хламиду, как тогда, днем?

Но Анне вовсе не хотелось повторно выступать в роли сирены. Ее терзали сомнения при взгляде на невыносимо сексуальное лицо мужа. Неужели эти внезапные проблески недовольства жизнью — начало конца? Может, десять лет с одной женщиной — слишком много? Тем более с женщиной, на которой ты сначала и не собирался жениться…

— Не сейчас, Тод.

Она произнесла это более холодно, чем хотела бы.

— Я не думаю, что все наши проблемы могут каждый раз решаться тем, что ты затащишь меня в постель. Или не так? Или подарить наслаждение — твой способ закрыть мне рот?

Его губы принимали совершенно незнакомое чужое выражение по мере того, как она говорила с той прямолинейностью, которую он очень не любил. Она намеренно искажала все его слова, приписывая смысл, который он никогда в них не вкладывал.

— Именно так ты видишь секс, Анна? — холодно осведомился Тод. — Как оружие? Способ добиться желаемого результата?

— Ты имеешь в виду то, как я добилась тебя?

Челюсти Тода сжались от злости.

— Ты прекрасно знаешь, это совсем не то, что я хотел сказать!

— Знаю? О нет, я только что поняла, как мало на самом деле знаю. И еще меньше я знаю тебя, Тод, — отрезала она ледяным тоном. — Например, я и понятия не имела о том, как плохо тебе здесь…

— Анна…

— Я дала тебе высказаться, так что сделай одолжение и позволь мне закончить свою мысль! — сказала она, стиснув зубы. — Потому что кто знает, сколько еще твоих тайных желаний выплывет наружу перед тем, как все закончится.

Наступила зловещая тишина.

Выражение серых глаз Тода заставило Анну похолодеть от страха.

— Ты закончила? — осторожно спросил он.

Произнося последние слова, Анна подразумевала переезд, но теперь ей стало ясно, что Тод понял ее совсем по-другому. Он подумал, что она говорила об их супружеской жизни! Боже!

— Тод, я совсем не имела в виду наши отношения!

Но Тод был очень зол, огорчен и разочарован.

— Давай оставим этот разговор, Анна, — устало предложил он. — Пока кто-то из нас не сказал ничего такого, о чем мы действительно очень пожалеем.

Он откинулся на подушки и закрыл глаза в знак прекращения разговора.

В ту ночь, впервые за их супружескую жизнь, Анна и Тод не спали вместе.

О, они проводили ночи раздельно — когда Анна лежала в больнице с девочками и в те редкие времена, когда Тод уезжал по делам. Но никогда прежде они не были под одной крышей на разных кроватях.

Анна приняла душ и направилась в их комнату, лежа до полуночи с открытыми глазами, ожидая, когда же Тод к ней присоединится.

Наконец, решив, что он уснул в комнате, слушая музыку, после того, как она оставила его, Анна отправилась туда. Но все, что она нашла в темноте, был пустой диван с грудой подушек, и ее сердце тревожно забилось.

«Где он, черт побери?» — удивилась Анна.

Вскоре она это выяснила, приоткрыв дверь спальни для гостей и увидев очертания его тела на кровати. Паника сменилась горечью гнева.

Она позволила себе еще раз посмотреть в сторону кровати. Он спал абсолютно обнаженным, это было очевидно. Тод никогда не мерз ночью, даже в середине зимы, и сейчас простыня сползла вниз по обнаженным плечам. Тод спал спиной к ней, рука покоилась на взъерошенной голове; Анна могла видеть изгибы его мускулистых ягодиц, как если бы они совсем не были прикрыты простыней…

Ярость и желание пульсировали в ней, как комбинация сильнейших наркотиков, и Анна долго стояла в дверях, не зная, что предпринять.

Чувственная сторона ее натуры желала отбросить простыню, примоститься рядом с ним, прижаться грудью к его спине, чтобы он издал тихий беспомощный стон наслаждения и начал любить ее так же неистово, как сегодня днем.

Ведь в действительности, если подумать, сегодняшнее занятие любовью было самым… самым потрясающим за всю их жизнь. «Неужели такое с нами творят разногласия? — подумала она с вожделением и одновременно с отвращением. — Неужели они так распаляют нас, что мы совершенно теряем способность здраво мыслить?»

Намеренно соблазняя его, искушая, Анна надеялась, что он немедленно забудет о переезде и согласится с ее мнением.

Что только доказало, как плохо она оценила ситуацию.

Лечь с ним в постель? Скорее она разделит ее с коброй!

Круто повернувшись, Анна покинула комнату для гостей, и Тод медленно, протяжно вздохнул, выпуская воздух, который он сдерживал, проснувшись от ее присутствия в комнате.

Ни один из них так и не уснул больше этой ночью.

Завтрак оказался не простым делом. Анна обнаружила, что не в состоянии ничего приготовить. Ей, которая обычно шутя справлялась с приготовлением завтрака из десятка яиц и нескольких пачек хлопьев, задача накормить всех сегодня казалась непосильной, и положение еще более усугубилось с приходом на кухню Тода.

На нем был темный костюм, который еще больше подчеркивал тени под глазами, и Анна почувствовала удовлетворение, когда заметила явное подтверждение того, что он провел еще худшую ночь, чем она.

Анна смотрела в серые глаза мужа совершенно бесстрастно, пока тройняшки щебетали свои приветствия.

— Привет, папочка! — сказала Талли, даря ему ослепительную улыбку и рисуя в воздухе лошадь пальчиком.