Контракт стервы - Елена Дженкинз Страница 11

Короче, ясно одно. Из-за проклятого пророчества Иосифа отец решил поставить точку в противостоянии «Дола» и «Константы». Первого января он станет управлять либо всем — либо ничем. Денег у него достаточно, чтобы уйти на покой и жить припеваючи на островах до конца дней. А что станет с его детьми, его уже не будет волновать. Они ведь сплошное разочарование.

И только Фрэнки почувствовала, что начинает медленно «расклеиваться», выплеснув агрессию вникуда, как Боря на другом конце беспроводного соединения сказал:

— Ах да… Еще. Слушай, такое дело… — Он замялся. — Не знаю, как подобрать слова. Твой отец пару недель назад сдавал тест на ДНК. Так вот… Не знаю, кто именно твой новый родственник, или, что тоже может быть, твой предок просто перепроверял тебя или твоего брата… Но подумал, что тебе не помешает знать.

Фрэнки растерялась.

— Э-эм. А можно узнать, кто именно был подопытным кроликом?

— Боюсь, что нет, Франкфурт. Вообще никак. Извини.

— Черт. Ну ладно. Спасибо большое, что узнал.

Они распрощались, а Фрэнки присела на широкий подоконник и задумчиво посмотрела в окно на вечерний зимний двор, залитый искусственным светом.

«Тара, любовь моя» — так называл это поместье младший брат. «Константа», «Тара»… Нет, отец никогда в жизни не отдал бы их Егерю. Если бы только… например — ни узнал, что Максим ему родная кровь. Сын, которым можно гордиться.

Почему отец не признался у себя в кабинете? Боялся, что Фрэнки может отказаться от контракта, если узнает, что Максим — законный наследник всего? Наверное, так. Не имеет смысла бороться с собственным братом…

Тьфу! Так вот почему с ним нельзя терять невинность! Гадость какая… Зато сразу все становится на свои места. Отец мстит Екатерине Езерской, которая ему отказала когда-то, несмотря на беременность. Хочет, чтобы она в сто первый раз пожалела, что не связала свою судьбу с параноиком Сатаной… чтобы приползла к нему на коленях и умоляла не рушить «Дол», единственное наследие их общего сына. А отец скривит физиономию и скажет: «Я знаю, что он мой сын. Но поздно разыгрывать эту карту. Мне наплевать».

А если Фрэнки не справится, то отец объявит о том, что Максим Езерский — его наследник. И выйдет героем, который поставил честь выше гордости. Езерские расслабятся, утеряют бдительность, и отец их всех пожрет.

Получается, что он выиграет при любом раскладе.

Ну хорошо. Тогда Фрэнки, как и решила, приложит все усилия, чтобы выполнить контракт стервы. Не для того, чтобы порадовать отца, а чтобы научиться говорить «нет», отстаивать себя, а главное — чтобы заполучить необходимый пакет акций Езерских. Не для Сатаны, а для себя. Заветные 11 % она отцу передаст только в обмен на «Тару» и 49 % акций «Константы». И тогда станет неважно, кто управляет корпорацией, Егерь или отец, без согласия Фрэнки кардинальные решения все равно не будут приниматься.

— Марионеточка еще не подписала контракт, а уже стала стервой, — грустно улыбнулась Франсуаза. — Я не просто научусь говорить «нет». Я научусь говорить «нет» тебе, папочка.

Да, она понимала, что такая храбрая сейчас из-за гнева, что уже завтра «сдуется» и выполнить задуманное будет гораздо сложнее полета в Космос. Но в одном отец был прав: в ней течет кровь Константина Уварова, а этот яд хоть и замедленного действия, но рано или поздно активируется. Главное начать, сделать первый шаг.

Но как же сложно сделать этот чертов шаг. Кто бы подтолкнул в спину из жалости… Печаль-тоска. Ладно, завтра будет новый день. Осталось сделать тест ДНК, чтобы убедиться в родстве с Егерем.

Фрэнки достала из ящика стола в своей спальне контракт стервы и подписала, аккуратно выводя каждую закорючку. Спустилась на первый этаж, набросила пальто, обула теплые угги из искусственной шерсти с наклеенными снежинками и отправилась к Сталину.

А там будь что будет.

На рассвете Фрэнки проснулась с чувством обычной легкости, но потом вспомнила о контракте. Она его все-таки прочла. Вывод один: Иосиф — психологический садист.

Выбравшись из теплой кровати, Фрэнки сбегала в душ и надела бледно-розовый джемпер и черные джинсы в обтяжку. Перед сном она, ни на что ни надеясь, тщательно исследовала свою вчерашнюю одежду и нашла волосы Егеря на своей куртке. Целых два. Видимо, утерял это «добро» во время короткой схватки в приемной Сатаны.

Волосы лежал в плотно закрытом пластиковом пакетике.

Фрэнки набрала Борю.

— Боги всех времен и народов, — прохрипел друг. — Франкенштейн, сейчас еще ночь или уже утро?

Первым порывом было извиниться, но нельзя. Вспомнив об этом, Фрэнки захлопнула рот.

— А тебе лишь бы спать, — отчитала она Борю. — Мне нужно сделать анализ ДНК, в наличии имеется два волоса, я их с корнем вырвала у врага.

— Молодец, поздравляю. Голова болит… Давай так. Три дня, и будет тебе счастье.

— Нужно быстро, сегодня.

Боря тяжко выдохнул и кому-то рядом пробормотал, что звонят по работе.

— Так и быть, прогуляю пару ради тебя и съезжу в лабораторию. Только привези улики.

— Через час буду у тебя.

— Издеваешься?! Дай досмотреть сны.

Фрэнки больно укусила себя за руку, зажмурилась и сказала:

— Н-нет!

— Ого! — Боря присвистнул. — Все так плохо?

— Говорю же, очень срочное дело.

— Ну ладно. Приезжай. Ненормальная.

Фрэнки собралась поблагодарить, но вспомнила, что и «спасибо» теперь в списке запретных слов.

— До скорого, — пробубнила, испытывая жуткие угрызения совести.

Задание на первый день контракта было описано как легкое, для раскачки: отправиться на ужин в 17:00 в ресторан «Дакота». Сказать официанту, что он нищеброд. Попросить сменить бокалы, на которых просвечиваются отпечатки. Не оставить чаевых. Обвинить соседа по столу (Бориса Денных) в том, что он украл деньги из сумочки. Не произносить слов извинений или благодарности. Университет прогулять. На работе всем звонящим по грантам отказывать в грубой форме, посылая на три буквы.

Вообще всех, кто просит что-либо, посылать на три буквы. К счастью, на какие именно буквы, не уточнялось, и на том спасибо.

Казалось бы, мелочи, но обычному человеку исполнить подобные приказы — как танком по себе проехать.

Прибыв в «Константу» на мотоцикле, преодолев путь в сорок минут под моросящим дождем, Фрэнки старалась избегать людей и даже отключила коммутатор в кабинете, но потом со скрипом раненной совести вернула провод на место. Злобный аппарат тут же затарабанил, и помощница ласковым голосом отчиталась, что звонят из Фонда поддержки креативных инициатив гуманоидов… э-э…

— Что? — переспросила Фрэнки, и помощница, откашлявшись, ответила: