Два чуда для Папы Мороза - Вероника Лесневская Страница 11

Так и засыпаю с телефоном в руке.

А наутро меня будит настойчивый звонок.

- Ярослава Солнцева приходит в себя. Сейчас готовим для нее палату. Приедете? – уточняет врач, но его голос тонет в радостных криках мальчиков.

Коля и Митя запрыгивают на меня, упираются локтями и коленями в грудь, горло, бока, живот, отдавив все, что только можно. Едва не скатываются с дивана, но я их по очереди за шкирку ловлю. Цепляются за меня, обнимают. И орут прямо на ухо:

- Мама! Поедем к маме!

И я не могу им отказать…

Ярослава

Под ногами хрустит битое стекло. Не вижу, но догадываюсь, что это осколки хрустальной вазы, которую впопыхах зацепили и смахнули на пол.

Переступаю через разбросанную одежду, будто забытую в спешке, поддеваю носком смятые джинсы, отодвигая их прочь. Ойкаю, ударившись бедром об открытый ящик комода, но не слышу собственного вскрика.

Пытаюсь осмотреться, однако обзор застилает туманная дымка. Едва не врезаюсь в распахнутую настежь дверцу шкафа. Обхожу ее, заглядываю внутрь. На полках нет вещей.

Отшатываюсь растерянно и разворачиваюсь. Замечаю фоторамку на тумбе. Лежит лицевой стороной вниз. Беру в руки, прищуриваюсь, но изображение плывет.

Пальцы ослабевают – и рамка летит вниз. Бесшумно, будто в вату.

Ее место занимает записка. Текст не прочесть, но я чувствую: там что-то плохое. Уму и сердцу непостижимое.

До ушей доносятся голоса. И плач. Жалобный и тонкий.

Душа рвется на части, разум не верит, тело, словно на воздушной подушке, плывет в сторону звука.

Потому что это важно. Ценно.

При этом дико и невозможно! Неужели можно было так поступить?

Хватаюсь за ручку двери, толкаю ее в панике…

***

Ослепляющая вспышка вызывает острую боль в затылке. Вырывает из сна. Или воспоминаний?..

- Где я? – сипло шепчу. – Пить хочу.

С трудом поднимаю веки и жмурюсь от яркого света. Голова раскалывается. Осматриваю больничную палату, вижу капельницу, трубка от которой тянется к моей руке. Собираюсь привстать.

- Лежите-лежите, - подбегает медсестричка. – Сейчас ваших позовут. Все ждут, когда проснетесь.

- Моих? – хрипло спрашиваю. – Кого?

Пытаюсь вспомнить, что со мной произошло. Но в голове белый шум.

Никаких картинок! Абсолютно. Словно меня не существует.

Я даже не знаю, как меня зовут. Перебираю в мыслях возможные варианты, примеряю на себя. Но как только тонкая нить, связывающая меня с реальностью, становится прочнее, ее будто кто-то нещадно режет ножом. Паника захлестывает разум.

- Ма-ама! Мамочка! – возвращают меня к жизни звонкие детские голоса.

Двое мальчиков подбегают к моей койке, обхватывают меня маленькими ручками, чмокают по очереди в щеку. Оба светловолосые, сероглазые. Напоминают мне кого-то. Но образ мгновенно стирается.

- Мы нашли тебя! – визжит один. Он старше. Улыбка такая красивая. Родная.

- Нахли! – коверкает второй. Маленький совсем, но матрас скрипит жалобно и проседает, когда он упирается в него.

- Так хотели Новый год вместе встретить. Но не успели до полуночи к тебе! – жалуется первый. – Зато все-таки нашли! Успеем подарки под елкой забрать?

Елка? Подарки? Сейчас Новый год? А у меня стойкое ощущение, будто за окном осень. Как в том сне... Хочу встать и взглянуть на улицу. Но каждое движение отдает резью в висках и затылке.

- М-м-м, - постанываю, морщась.

Мальчики отстраняются, чтобы не нанести мне вреда, и от постели отходят. Смотрят на меня обеспокоенно.

- Подарки, - хриплю, - вас дождутся, - киваю импульсивно.

Набираю полные легкие воздуха, надеясь, что кислород освежит мысли. Но вместо этого к горлу подкатывает тошнота. Из последних сил вглядываюсь в лица мальчиков. Напрягаюсь, чтобы вспомнить их, игнорируя боль и помутнение.

Дети аккуратно укладывают свои крохотные ладошки на мою руку. Улыбаются. И в сердце разливается тепло. Родственное... Материнское?

Мои. Мои мальчики!

- Коля, Митя, - сами слетают с уст их имена. Хоть что-то!

Едва не плача, обнимаю сыновей в ответ.

У меня есть дети. Мысль о том, что я не одинока, греет душу. Но чувство странное, будто я упускаю что-то.

- Все готово, - доносится незнакомый мужской голос. Мне он не нравится. Как пенопластом по стеклу. – Сейчас пообщаетесь, но недолго. Чтобы не сильно утомлять. И потом мы перевезем ее в вип палату. Вещи привезли? Ну, сегодня больше ничего не нужно. Если что, медсестра позвонит.

Смотрю поверх детей – и вижу край белого халата. Логично. Я ведь явно в больнице. А пришел ко мне, наверное, мой лечащий врач.

- Да, конечно, - отвечает ему кто-то.

Я вслушиваюсь в грудные бархатные нотки, различаю волнение в тоне, беспокойную вибрацию. И в то же время этот голос обволакивает теплом, дает ощущение безопасности. Кому он принадлежит?

Недоуменно хлопаю ресницами, когда замечаю мужчину в дверях.

Незнакомец собирается сделать шаг, но вдруг замирает, перехватив мой изучающий взгляд. Стоит истуканом, внимательно сканирует меня.

Каждую черточку. Каждую эмоцию. Каждую реакцию.

Чуть прищуривается, лаская взглядом. Добрым, нежным, словно я родная ему.

Наверное, я должна была сразу почувствовать, кто это? Узнать, как детей?

- А это наш Папа Мороз! – радостно объявляют Коля и Митя, оборачиваясь в сторону незнакомца. Кажется, он действительно чем-то на мальчишек похож. Или они на него? Есть общие черты.

Мы с мужчиной вздрагиваем одновременно. Опять пересекаемся взглядами. И у меня воздух выбивает из легких.

- Папа?.. Вы… мой муж? – спрашиваю испуганно, и он заметно напрягается. Молчит, пока я судорожно копаюсь на самых дальних задворках моего сознания, но все напрасно. - Простите, я вас совсем не помню, - выпаливаю прежде, чем успеваю прикусить язык.

Меня ведь примут за сумасшедшую. А мне нельзя подставляться. Иначе мальчиков заберут. В детдом.

Стоп. Откуда эти страхи?

Качаю головой, будто «шкафчики» с воспоминаниями встряхнуть хочу, но получаю в ответ лишь вспышку боли. Такую сильную, что прикрываю глаза, чуть не плача.

- Мамочка, - зовут мальчики.

Кажется, не сдерживаюсь и хнычу. Жалобно. Что со мной? Почему так плохо?

Шаги приближаются. Осторожные. Негромкие. Чтобы не тревожить меня.