Зойка моя! - Нонна Кухина Страница 11

И эта жизнь началась. Пока Зоя с няней была в Иркутске, Гена ежедневно встречался с Инной, наслаждаясь удивительно легким общением. Однако скоро слов стало мало, и вот требовательные мужские губы касаются пухлых женских губ, и в этот момент Геннадий тонет в омуте черных глаз. Страсть захлестнула мужчину с такой силой, что он перестал отдавать отчет в своих действиях – казалось, что он хочет поглотить своим ртом Инну, руками – разорвать ее на части, телом – вдавить в кресло автомобиля. Забыв про то, что они находятся в машине, стоящей возле подъезда женщины-врача, Покровский сорвал тонкий кашемировый свитер с обезумевшей от такого напора Инны и жадно приник к полной душистой груди. Инна застонала, что послужило для мужчины сигналом к следующему действию. Властная рука проникла в черные брючки женщины и начала ласки влажного нежного лона. Сильнейший оргазм сотряс хрупкое тело пассажирки, а через несколько мгновений она доставила неземное наслаждение своему спутнику. Мужчина и женщина приходили в себя – они смотрели друг на друга и не верили в происходящее. Наконец Инна натянула на себя поднятый с пола свитер и хрипло произнесла: «Пойдем ко мне». Мужчина плотоядно улыбнулся и вышел из машины. У него начиналась вторая молодость.

Через полтора месяца прилетели Зоя и Галина Павловна. Девочка очень соскучилась по отцу, поэтому, когда открылась входная дверь, она кинулась на шею Гене и вдруг заметила женщину, стоящую позади.

– Это кто? – Девочка тут же изменилась в лице.

– Малыш, познакомься, это моя подруга Инна. – Гена привлек к себе дочь и поцеловал ее в лобик.

– Она что, будет жить у нас?

– Пока она пришла к нам в гости, – улыбнулся мужчина и представил, что через несколько часов он опять овладеет этой страстной жаркой женщиной.

Для него вдруг отошла на второй план вся его предыдущая жизнь: дочь, сын, телевидение – все стало неважно. Теперь все свободное время Покровский проводил либо в больнице, где работала Инна, пытаясь хоть как-то наверстать упущенные возможности практической медицины, либо в любых укромных местах, желая восполнить такое длительное отсутствие сексуальной жизни. И даже когда отец бывал дома, он витал в своих мыслях и не видел, что Зоя стала сама не своя.

– Геннадий Матвеевич, – пыталась обратить внимание отца на ребенка няня, – с девочкой что-то происходит. Она перестала с нами общаться, с Арсением постоянно ругается, ее оценки стали намного хуже, а про пение я вообще молчу. А вещи… Ее вещи постоянно пахнут табаком – девочка курит. Надо что-то делать.

– Я поговорю с ней, – отвечал Покровский и снова уходил в свою новую яркую жизнь, которой он был лишен долгих 16 лет.

Прошло восемь месяцев. Арсений оканчивал школу и шел на золотую медаль. Мальчик упорно готовился к поступлению в медицинский вуз, причем хотел это сделать без помощи отца, который, безусловно, имел связи и мог лишить сына нервотрепки, связанной со вступительными экзаменами. Но и Геннадий, и Арсений понимали, что врач – это человек, отвечающий за жизни других людей, поэтому рассчитывать с самого момента поступления и до конца всей своей карьеры придется только на самого себя. Но если сын не приносил никаких хлопот семье, то с Зоей дела обстояли намного хуже. С момента возвращения из Иркутска девочка очень изменилась. С ней стало сложно разговаривать: она то ластилась к отцу и не отпускала его от себя ни на шаг, особенно в те редкие дни, когда Инна не приезжала в гости, то грубила, правда, если уж грубила, то попадало всем. Больнее всего девушка обижала Арсения, хотя тот души не чаял в своей сестре. И снова няня шла к Покровскому, чтобы поговорить:

– Геннадий Матвеевич, может, ее психологу показать?

– Это просто подростковый период, – отвечал отец, отправляя в этот момент сообщение своей женщине.

– Может, и подростковый, но ситуация-то нездоровая, – продолжала настаивать пожилая женщина. – Девочка ревнует вас. Женились бы вы на Инне, что ли? Может, тогда Зоечка станет смотреть на вас по-другому.

– По-другому? – переспросил Геннадий. – Что вы имеете в виду?

– Мне кажется, что она видит в вас мужчину, а не отца, – вздохнула Галина Павловна. – Зря Борис Львович все девочке рассказал, зря…

– Ну что вы выдумываете? – усмехнулся отец. – Она же еще ребенок, всего четырнадцать с половиной лет.

– Раньше в это время уже женщинами становились… И она теперь такая же – взрослая и дитя одновременно. И ей сейчас очень тяжело: ведь она вас любит, но знает, что вы ей не отец, поэтому в голове все перемешалось.

– И вы считаете, что женитьба поможет? – поинтересовался Покровский, хотя и сам подумывал о том, чтобы создать с Инной семью.

– Может быть, – ответила няня, хотя было видно, что сомнения ее гложут.

– Я подумаю, – пообещал мужчина и направился к дочери в комнату.

Зоя сидела на кровати и рассматривала журналы.

– Давай поговорим, дочка, – предложил Покровский.

– О чем? – язвительно спросила та. – О твоей всепоглощающей любви?

– Малышка моя, – ласково погладил девушку отец, – ты всегда была и будешь моей самой любимой девочкой. Я знаю, что последние события потрясли тебя, да и меня тоже, и жизнь твоя изменилась, но моя любовь к тебе вечна.

– Я люблю тебя, – прошептала Зоя, глядя Геннадию в глаза.

– И я тебя люблю, дочка, – ответил Покровский.

– Ты так ничего и не понял, – промолвила девушка и, отвернувшись к стене, разрыдалась. Сердце Гены разрывалось от жалости к этой маленькой худенькой брюнеточке, которая волею судьбы стала его дочерью. Он схватил хрупкое тельце, прижал к себе и начал укачивать рыдающую дочь, как ребенка. Через какое-то время Зоя затихла и заснула. Мужчина накрыл девочку одеялом и вышел из комнаты.

Думать о женитьбе Геннадию долго не пришлось – через неделю Инна сообщила, что беременна. Радости мужчины не было предела – наконец-то у него будет свой ребенок, в полной мере свой, зачатый им и его любимой женщиной в порыве осознанной страсти. Решив скрыть до поры до времени интересное положение невесты, пара подала заявление в ЗАГС и стала готовиться к торжеству. Галина Павловна активно принимала участие в организации торжества, а дети устранились от этой темы. Арсению было просто не до этого – он целыми днями просиживал над учебниками, готовился к экзаменам и читал всю доступную ему литературу профессиональной тематики, а Зоя злилась, почти не выходила из своей комнаты и отказывалась разговаривать и с отцом, и с братом, и с будущей мачехой. Лишь няню она допускала к себе.

Свадьба и праздничный банкет прошли великолепно, и только Зоечка не видела этого. Перед таким важным событием в жизни ее отца у девушки поднялась высокая температура, которую не могли сбить ни сам Геннадий, ни Арсений, ни приглашенные Покровским врачи. Галина Павловна осталась с больной, хотя ей очень хотелось поприсутствовать там, куда было вложено так много ее сил и стараний. Именно в тот день няня обнаружила, что ее Зайка отказывается от еды, даже от куриного бульона, но решила не настаивать. Она вытирала потный белый лобик девочки влажными полотенцами, поила ее горячим чаем и целовала тонкие пальчики, а девочка лишь на минутку открывала потускневшие глаза и тут же закрывала их.